Шиноби? Интересно…
Привычный оскал в предвкушении. Молниеносный скачок куда-то вбок, только на звук. «Ину — И — Хитсуджи» — три печати, и хенге с Самехады снимается.
Рукоятка знакомо вжалась в ладонь под тяжестью меча, давая ощутить приятный вес в руках. Кисаме довольно прищурился, наблюдая пятерых людей, повернувшихся на него. Их и шиноби-то он погорячился назвать. Так, шайка бандитов с катанами и, скорее всего, кривыми руками, которые он не прочь был оторвать. Но избитому мужчине, лежащему сзади них, по всей видимости, не хватило сил дать отпор.
— Вот так везение, — едко оскалился он.
Его это горячило, к горлу подкатывал злобный смешок и глухой рык. Это точно они. Он их нашёл, и теперь они достанутся Самехаде.
Одно мощное движение, давшееся ему гораздо легче, чем должно было, из-за бушующего адреналина в крови, — и двоих разорвало на куски. Самехада голодно облизнулась, найдя не замотанное окровавленным бинтом место. Ещё пара отброшенных на метры прочь катаны — и двое завершают своё жалкое существование в предсмертных судорогах, давясь алой кровью. Теперь вместо сандала ощущался только запах железа.
Последний из них в страхе замер, не решаясь что-то предпринять против медленно надвигающегося на него монстра. Его голодный смеющийся оскал заставлял стыть в жилах кровь.
Последний взмах ненасытной Самехадой. Миссия выполнена.
— Кисаме… -сан…
До боли знакомый голос. Мечник обернулся рефлекторно, неосознанно, сохранив звериную ухмылку на лице.
Конами и ещё несколько жителей, сбежавшихся на шум битвы, недоумённо глядели на него. Снова эти взгляды, полные страха, опасения и презрения. А он их, вообще-то, только что обезопасил, возможно, на долгие годы вперёд.
Конами нервно сглотнула, вмиг потеряв прежнее самообладание. Нахмуренные в непонимании брови, голубые похолодевшие глаза.
Что, дошла истина, мышка?
Он в разы более опытный. В разы более опасный. В разы более жестокий преступник, чем они. Он гораздо больший монстр, чем они все вместе взятые.
От читавшегося на её лице разочарования и тревоги саднило где-то в груди, где-то там, что называется душой. Таков мир шиноби. Таков этот мир.
Конами опустила глаза и, пробравшись назад сквозь редкую толпу, побежала прочь.
***
Кисаме подошел почти вплотную к сидящей на траве девушке, так, что она могла ощутить его присутствие даже с закрытыми глазами. Гул ветра то медленно растворялся в вечерней тишине, то вновь набирал обороты, завывая и разливаясь в округе. Вдали мерцали огни звёзд, особенно ярко сияющие в стране Медведей, их свет разбивал ночную тьму, играя и переливаясь огоньками на водной глади.
Конами поднесла руку к лицу, незаметным движением протерев его рукавом юкаты и всё ещё не решаясь взглянуть на мужчину, стоящего за спиной.
Земля была уже очень холодной, что отметил и Кисаме, но не решился сделать замечание по этому поводу. Он лишь негромко вздохнул и всё же осторожно примостился возле неё, опустив взор туда же, куда и она — на воду. И пускай она делала это почти бессознательно, он, однако, осознанно выискивал предмет её заинтересованности хотя бы для того, чтобы отвлечься. Расспрашивать он её не хотел.
Заговорит сама, если захочет.
Но шли минуты, а Конами молчала, так же буравя взглядом ледяную воду озера. Кисаме изредка посматривал на неё: девушка сидела неподвижно, и даже в полнейшей тишине её дыхания не было слышно — лишь слегка вздымающаяся от туго затянутого оби грудь и едва заметный пар говорили ему о том, что она ещё здесь, с ним. Рядом.
— Кисаме-сан, — стараясь сдержать эмоции и предательски подкатывающий ком к горлу, всхлипнула она.
Всё-таки напугал.
— Я не напугана вами, — будто прочитав его мысли, поспешила объяснить Конами. — Я не ожидала, что встречусь с таким, как вы.
С таким, как я? Убийцей? Монстром?
Чудовищем?
— Вы напомнили мне о многом, — продолжила она, немного посопев, — прежде всего, что я ещё живу и могу чувствовать.
Мужчина изумлённо застыл на одном из огоньков, расплывшихся рябью на воде.
— Я испугалась не вас, а своих чувств. Тогда мне показалось, что это неправильно — ощущать что-то к тому, кто убивает людей. Кто отнимает жизни так легко. Но теперь мне стыдно за это, за все мои мысли. Ведь я была так несправедлива к тому, кто сам творит эту справедливость.
Кисаме сдавленно вздохнул, ощущая что-то новое, что-то тёплое и приятное, растекающееся по всем уголкам тела. Его отбитая работой шиноби чувствительность неожиданно заскулила в самом внезапном месте, заставляя пощуриться.
— Мой отец давно сказал: «Когда ты будешь видеть падающую звезду, вспоминай меня — ведь я думаю о тебе», — Конами нежно улыбнулась, скользя взглядом по очертаниям мечника. — Кисаме, — Она наконец назвала меня без этого глупого суффикса? — вспоминай обо мне тоже, когда звёзды будут сыпаться с небес. И я тоже… буду.
— Глупая мыша, — он даже не заметил, как сказал это вслух, стремительно поднялся на колени и подхватил замёрзшее тельце Конами на руки. — Хватит здесь сидеть и плакать. Заболеешь.
Девушка, вжавшаяся от неожиданности в него всем телом и наконец почувствовавшая тепло, позволила себе через несколько мгновений расслабиться и забыться.
Кисаме мерно шёл обратно к домам, ощущая на груди ровное дыхание Конами.
И всё же она пахнет яблоками.
***
*Хитай-ате — иначе протектор деревни.
*Андон (яп. 行灯, «идущий свет») — это фонарь с бумажным абажуром на бамбуковом, металлическом или деревянном корпусе (https://i.pinimg.com/originals/6d/62/e4/6d62e42b5bde1d76bef634cfbfc8e063.jpg).
*Оби (яп. 帯, «пояс») — несколько различных типов японских поясов, носимых как мужчинами, так и женщинами поверх кимоно и кэйкоги. Мару-оби — жёсткий парчовый пояс.
*Кайсэки — лёгкая еда, состоящая из простых, не сытных, но изысканных блюд, предназначенных не для насыщения, а для снятия дискомфорта, вызванного чувством голода.
*Тэцубин (яп. 鉄瓶) — разновидность японского чугунного чайника.
*Сёдзи — раздвижные входные двери, обычно ведущие в сад.
*Котацу — низкий традиционный стол.
*Татами — в данном случае не толстый «ковёр», который традиционно стелился в японских жилищах.
*Кан = 3,75 кг.
*Моти и манджу — японские сладости.
Поведение героини поначалу может показаться излишне робким, потому что так диктует строгое воспитание некоторых семей феодальной Японии. Надеюсь, я достаточно раскрыла её прошлое для миника, чтобы это не вызывало вопросов :)