— Но ведь вчера ты говорил мне, что собираешься в финансовый техникум, — не утерпел и Аманбай.
— Что с того? — сказал Кадыр. — Инспекторское дело, как я выяснил, более выгодное. Вот я и перерешил.
Идирыс растопыренной пятерней прошелся по своим черным как смоль волосам. Следующее слово он предоставил Абдылде Омурзакову.
— Вы все хотите куда-нибудь уехать и продолжать учиться. Это похвально‚ — усмехнулся он. — Но кто же будет выращивать скот и хлеб? Над этим вы подумали? Я остаюсь работать в нашем колхозе.
Он больше ничего не сказал, но слова его произвели впечатление.
— Я буду дояркой‚ — откликнулась Зулай.
— Это ты по примеру Абдылды? — съязвил кто-то.
— Знаю, что делаю‚ — уверенно произнесла она.
Сейчас, чувствую, должна буду говорить я. Что же скажу? Нем мне хочется стать? Я волнуюсь и не могу собраться с мыслями. Зулай хочет быть дояркой. А я?
— Слово предоставляется Гулкуш, — объявляет Идирыс, но я наклоняюсь и делаю вид, что ищу что-то под партой.
В это самое время раскрываются двери класса и входит завуч. Он шепчется с Идирысом и потом говорит:
— Девушки, вас вызывает директор.
Я обрадовалась. Выступать не пришлось. Но что это значит?
Директор любезно пригласил нас сесть. Затем зашел разговор о том, о чем мы беседовали на собрании. Директор посмотрел в свою записную книжечку. — Вы‚ — обратился он ко мне и к Зулай‚ — поедете учиться в город Фрунзе.
Не знаю, как Зулай, но я была ошеломлена. Он это заметил.
— Вы разве не хотите учиться?
Первой откликнулась Зулай:
— Я хочу стать дояркой — робко ответила она.
Директор постучал карандашом по столу и закивал головой.
— Это, дочь моя, слова твоей матери.
— Нет, мои‚ — настаивала она.
— А ты? — он перевел взгляд на меня.
Я не пришла еще в себя.
— Не знаю.
— Понятно, — произнес он многозначительно. — Тогда я скажу вам вот что: все девушки, которые окончат в этом году десятый класс, поедут учиться в высшие учебные заведения. Есть такое указание свыше. Доярок у нас хватит. А вот женщин-специалистов у нас маловато. Тут нечего раздумывать, да или нет. Нужно лишь лучше готовиться к экзаменам. Понятно? И не беспокойтесь насчет родителей. Ваши отцы в курсе дела, я беседовал с ними, и они согласились. Имейте это в виду. Желаю вам успеха!
Он поднялся. Поднялись и мы.
— Неужели мой папа согласился? — вырвалось у меня.
— Калмурза сказал, что хочет послать тебя на учебу во Фрунзе‚ — не задумываясь ответил директор.
Лицо мое горело. Можно ли этому поверить?
В коридоре нас окружили ребята.
— Ну, что там у директора? Скажите, если не секрет.
— Мы можем поехать во Фрунзе, — радостно выкрикнула Зулай. Ее нельзя было узнать.
— Эх, почему я не девчонка! — засмеялся Кадыр.
А я шла как во сне, шла и все время думала: «Неужели папа согласился отпустить меня? Как же мама? Она не знает? Что же будет, когда ей станет известно? Я уеду, я уеду, я уеду...» — твердила я всю дорогу к дому. И в такт этим моим словам отзывалось сердечко: тук, тук, тук…
Я никогда так не торопилась домой: казалось, что за мной кто-то гонится. Во дворе стоял оседланный рыжий конь, на котором ездил отец: он, видать, не то вернулся откуда-то, не то собирался в дорогу. Конь рыл копытами землю. Только я переступила порог, как услышала сердитый голос мамы:
— Моя дочь, и я не отпущу ее от себя ни на шаг, пока не выдам замуж.
Я замерла у печи, в которой мама пекла хлеб. Папа молчал.
Папа умеет молчать. Мама, бывает, кипит буквально от злости, а он молчит. Ссору всегда начинает мама. В чем только она не упрекает отца! А он не защищается, не возражает. Он ждет, пока она не израсходует весь свой пыл. Женщины завидуют моей маме: «Ты счастливая. С другим бы мужем тебе несдобровать».
У моей мамы своенравный характер. И папа слушается ее, делает то, что она велит. Родственники отца этим, разумеется, недовольны «Калмурза — смирный вол, — говорят они. — Жена взнуздала его и водит куда хочет».
Родители были так захвачены разговором, что и не заметили меня. И тут случилось то, чего никогда раньше не случалось. Папа вдруг заговорил. Я не верила своим ушам.
— Какая ты бестолковая. Я ведь уже объяснял тебе: будь моя воля, я никуда бы не отпустил нашу дочь. Но тут ведь Ташимова (это фамилия секретаря нашего райкома партии) вызвали в ЦК и предложили ему всех, понимаешь, всех‚ — папа повысил голос, — девушек, которые заканчивают школу, направить на дальнейшую учебу в вузы. Ташимов беседовал со мной, как с сознательным человеком. Со мной говорил и директор школы. И я согласился. У нас мало киргизок-специалистов. Это нужно понимать. И очень мало девушек из нашего района учится в институтах.