Вскоре я окончил институт и устроился инженером на частное строительное предприятие. На первых порах, чтобы испытать мои деловые качества, мне поручили спроектировать и построить трансформаторную будку при одном из петербургских заводов. Я составил рабочий проект, наметил место для сооружения, но в то утро, когда должно было начаться строительство, обнаружилось, что строительный материал еще не подвезен. Тогда, желая выполнить работу в срок и даже с превышением, я еще раз внимательно осмотрел все чертежи и мгновенно создал трансформаторную будку со всем ее внутренним оборудованием. Я надеялся, что мое усердие будет отмечено, и я буду повышен по службе, но получилось наоборот. Рабочие выразили недовольство тем, что я лишил их работы, поставщики стройматериалов оказались в убытке и в обиде, а десятник, присутствовавший при сотворении будки, впал в буйное помешательство и был отправлен в больницу, в результате чего семья лишилась кормильца. В довершение всего начальник фирмы вызвал меня в свой кабинет и в частной беседе заявил мне, что если я и в дальнейшем буду строить таким образом, то фирма рискует потерять доверие клиентов. Он потребовал от меня подписки в том, что я больше не буду творить чудес. Я отказался — и получил расчет.
После этого я, временно оставив жену с дочкой в Петербурге, уехал в Сибирь, на одну железнодорожную станцию, при которой строился небольшой поселок для рабочих. Однажды я пошел в тайгу на охоту. В тайге меня настиг лесной пожар. Спасаться бегством было некуда, на меня надвигалась стена огня. Тогда я мгновенно воздвиг высокую кирпичную башню с винтовой лестницей внутри и, поднявшись на вершину этого сооружения, успел спастись от огня; лесной пожар прошел подо мной. Так как башня эта была видна издалека, то о ней пошли разные кривотолки, и один сослуживец, завидовавший мне, написал донос начальству, обвинив меня в краже строительного материала на сооружение башни для личных нужд. Мне стали грозить судом, а доказать, что башня создана мной из ничего, я не мог. Я вынужден был бежать в Петербург.
Вскоре началась империалистическая война. Я считал, что человек с таким великим даром обязан беречь себя как зеницу ока и не должен рисковать собой в сражениях. Поэтому, когда мне прислали повестку с приказанием явиться в часть для отбытия на фронт, я направился в военное министерство и предложил оставить меня дома, в Петербурге, за что обещал ежедневно создавать для действующей армии сто шестидюймовых пушек с полным боекомплектом к ним. Таким образом я бы заменил собой несколько заводов и, взамен одного себя, дал бы возможность мобилизовать в армию несколько тысяч человек, занятых в военной промышленности. Но мое предложение было выслушано с недоумением, а затем меня просто выгнали на улицу, даже не дав мне продемонстрировать мои гениальные способности!
Тогда я избрал более банальный путь для избавления от воинской повинности. Я попросту сунул большие взятки военным врачам и был признан негодным к службе в армии по состоянию здоровья.
Три года мирно и счастливо провел я с любящей женой и подрастающей дочкой, а потом произошла революция, началась гражданская война и интервенция, и меня хотели призвать в Красную Армию. На этот раз врачи взятку брать не посмели, мне даже пригрозили судом за попытку тайного подкупа. Видимо, не нашел подходящего человека. Оставалось идти на войну или бежать с семьей за границу. Воевать я не хотел, так как, будучи человеком исключительным, давно уже решил не вмешиваться в дела других людей, а тем более — в их кровопролитные распри. Но я понимал, что и заграница — не мед, там меня ждут свои невзгоды и неприятности, как всех непрошенных эмигрантов. И тогда я избрал третий путь.
Я решил уйти от людей, от их суеты, от их войн и революций — и вот создал этот тайный подземный дворец. Здесь мы живем как боги, ни в чем не зависим от людей, живем в довольстве и покое и только по радио узнаем, что у нас там, наверху, делается. Наша дочь до недавнего времени находилась у дальней родственницы в Ленинграде, но теперь, окончив школу, она тоже живет с нами… Есть у вас вопросы?
— Вопросы к вам у меня, конечно, имеются, — сказал я. — Почему это у вас такие роскошные подходы к жилой квартире — шахта выложена золотом, лестница из платины, потом идут роскошные нарядные залы, — а сама квартира без всяких драгоценностей и украшений?
— Золото, роскошные залы и весь этот подземный дворец для меня не самоцель, а просто доказательство моей гениальности и могущества, — ответил Николай Алексеевич. — Квартира моя не блещет богатством, ибо для меня достаточно сознания, что я благодаря своему великому дару богаче всех людей на свете. Кроме того… жена моя утверждает, что она себя лучше чувствует в квартире, свободной от излишней роскоши.
— А не бывает вам здесь, в земле, скучновато? — осторожно спросил я.
— Я не в земле, а под землей, — с какой-то обидой ответил мой собеседник. — В земле — мертвые, а я жив и здоров и многих переживу! И мне здесь ничуть не «скучновато» — здесь я могу иметь все, что захочу. Здесь я сам себе хозяин!
— А не хочется ли вам иногда использовать свой гениальный талант для пользы всех людей? — задал я щекотливый вопрос.
— Я мог бы принести людям много зла, но я этого не делаю, а это не так уж мало, — сухо ответил Николай Алексеевич. — Я держу нейтралитет.
Я понял, что наша беседа накоротке подходит к концу, и в заключение сказал, что мне неудобно такого гениального человека, как он, называть просто по имени-отчеству.
— Нет ли у вас какого-нибудь звания? Может, вы профессор?
— Далеко всем профессорам мира до меня, — с улыбкой ответил Николай Алексеевич. — Знаете, жена моя в шутку иногда называет меня Творителем. Можете и вы именовать меня так, если это вас устраивает.
Мне понравилось это наименование. Только я не знал, как его употреблять: с «товарищем» или с «гражданином». С одной стороны, Творитель был вроде бы буржуем — ведь он лично владел подземным дворцом. Но, с другой стороны, он не извлекал из этого дворца доходов и не держал прислуги. К тому же он не приобрел этот дворец на нетрудовые доходы, а построил его своим личным трудом, без эксплуатации наемной рабсилы. Выходит, он был как бы кустарем-одиночкой и вреда никому не приносил. Но, с другой стороны, он и пользы никому не приносил, а в прошлом, если смело смотреть в лицо фактам, был дезертиром. Поэтому я решил, что товарищем его называть не стоит, и в дальнейшем стал обращаться к нему так: гражданин Творитель.
Графская жилплощадь
Вскоре Елизавета Петровна позвала нас на вечерний чай. Я сидел за столом рядом с Лидой и исподтишка все время поглядывал на новую свою знакомую. Девушка была очень красива, прямо картинка, — куда там Тосе Табуретке до нее. И потом сразу видно было, что Лида эта — добрая, никакой хитрости в ней нет.
После чая Елизавета Петровна снова осмотрела мою ногу и сказала, что недельки три мне придется провести здесь, что нельзя выгонять меня на мороз, пока нога не поправится, — иначе мне грозит ампутация. Должен сказать, что это гостеприимство меня глубоко обрадовало, ибо оно означало, что целых двадцать дней я буду находиться возле Лиды, которая с каждым моментом мне все больше и больше нравилась. К тому же я находился в отпуске, так что пребывание в подземном дворце не являлось производственным прогулом и было вполне законным. Меня только смущало, что все это время я буду жить на чужой счет, ибо кроме трешки, данной мне шофером фургона, у меня имелось семьдесят копеек мелочи — итого 3 рубля 70 копеек. Но когда я высказал это соображение своим хозяевам, они засмеялись и сказали, что деньги им не нужны — ведь Творитель создает все из ничего.
— А теперь надо подумать о вашем жилище, — заявил мне Творитель. — Так как вам придется пробыть у нас не один день, то я создам вам отдельную квартиру рядом с нашей. Составьте в уме проект помещения, в котором вы хотели бы жить. Можете не брать примера с моей скромной личной квартиры или, наоборот, с моего огромного парадного дворца. Составляйте проект по своему личному вкусу. Вообразите, что вы граф или миллионер — я могу сотворить для вас апартаменты на любом уровне роскоши.