Соловей фыркнул и быстро взглянул на мешки.
— Ладно, — процедила Вася. — Уходи, откуда пришел. Я пойду пешком, — она пошла к дому.
Соловей бросился и преградил ей путь.
Вася хмуро посмотрела на него, толкнула, но это никак не подвинула коня цвета дуба. Она скрестила руки и скривилась.
— Ладно, — сказала она, — что ты предлагаешь.
Соловей посмотрел на нее, потом на сумки. Он опустил голову.
«О, ладно», — сказал он без веселья.
Вася старалась не смотреть на Морозко, пока заканчивала подготовку.
Она уехала тем же утром, солнце сожгло туман и блестело бриллиантами на свежем снеге. Мир вне еловой рощи казался большим и бесформенным, почти не угрожал.
— Я не чувствую себя путницей, — призналась тихо Вася. Морозко стоял с ней рядом с еловой рощей. Соловей ждал, оседланный, рвение в нем смешалось с раздражением. Ему не нравились мешки на спине.
— Так часто у путников, — ответил демон холода. Он вдруг опустил ладони на ее плечи, укрытые мехом. Их взгляды пересеклись. — Оставайся в лесу. Так безопаснее всего. Избегай поселений людей, не разводи большие костры. Если будешь с кем — то говорить, веди себя как мальчик. Мир сейчас опасен для одиноких девушек.
Вася кивнула. Слова дрожали на ее губах. Она не могла понять выражение его лица.
Он вздохнул.
— Пусть путь будет приятным. Иди, Вася.
Он подсадил ее, а потом она посмотрела на него свысока. Он вдруг показался не человеком, а скоплением теней в форме человека. Было в его лице что — то, чего она не понимала.
Она открыла рот, чтобы заговорить.
— Иди! — сказал он и шлепнул по крупу Соловья. Конь фыркнул и понес ее над снегом.
7
Путница
И вот Василиса Петровна, убийца, спасительница, одинокое дитя, уехала из дома в еловой роще. Первый день прошел, дом остался позади, а весь мир был перед ними. Шли часы, настроение Васи из боязливого стало легкомысленным, и она прогнала грусть подальше. Уверенная поступь Соловья унесет ее куда угодно. За полдня она оказалась от дома дальше, чем когда — либо бывала: все ямы, вязы и заснеженные пни были ей в новинку. Вася ехала, а потом замерзла и шла, Соловей подпрыгивал от нетерпения.
Так прошел день, зимнее солнце склонилось к западу.
В сумерках они нашли большую ель, снег сгрудился вокруг ее ствола. Сумерки делали снег голубым, было очень холодно.
— Здесь? — сказала Вася, слезая со спины коня. Ее нос и пальцы болели. Она выпрямилась и поняла, как затекло тело, как она устала.
Конь тряхнул ушами и поднял голову.
«Пахнет безопасно».
Вася все детство бегала по лесу, и зима была долгой, так что она умела выживать в лесу. Но ее сердце сжалось от мысли, что она будет одна этой холодной ночью и все следующие. Она высморкалась.
«Ты это выбрала, — напомнила она себе. — Теперь ты путница».
Тени обхватили лес руками, свет был сине — сиреневым, и все казалось ненастоящим.
— Останемся здесь, — сказала Вася, снимая с Соловья седло, она говорила увереннее, чем ощущала себя. — Я разведу огонь. Смотри, чтобы нас никто не съел.
Она убрала снег от дерева, пока не устроила снежную пещеру под ветвями ели, оставив участок голой земли для костра. Зимние сумерки быстро стали ночью, и было уже темно, когда она собрала достаточно хвороста. В озаренной звездами темноте до восхода луны она срезала пару веток ели, как ей показывал брат, и воткнула в снег, чтобы тепло от огня отражалось в ее укрытие.
Она разводила костры с тех пор, как могла держать кремень руками, но ей пришлось снять варежки, и ее руки замерзли.
Хворост загорелся, и заревел огонь. Она забралась в укрытие, и там оказалось холодно, но терпимо. Вода кипела с хвоей, чтобы согреть ее, черный хлеб с сыром утолил голод. Она обожгла пальцы, ее ужин подгорел, но она все сделала и гордилась.
Согревшись от костра и еды, Вася выкопала яму в размягченной от костра земле, насыпала туда углей из костра и накрыла ветвями ели. Она легла на них, укуталась в плащ и спальный мешок и обрадовалась, что стало теплее. Соловей уже дремал, уши были повернуты, словно он слушал ночной лес.
Веки Васи слипались, она была юной и уставшей. Сон был близко.
И тут она услышала сверху смех.
Соловей вскинул голову.
Вася встала на ноги и нащупала нож на поясе. Во тьме сияли глаза?
Вася не звала — она не была глупой — но смотрела на ветви ели, пока глаза не стали слезиться. Ее нож казался холодным и ужасно маленьким в ее руке.