— Я живу или умру по воле Бога, — ответил священник. — Лучше… — он пошатнулся. Варвара поймала его, не дав упасть, она была сильнее, чем выглядела. На ее лице мелькнула тень отвращения.
— Огонь сильнее, — рявкнула Ольга слугам. — Подогрейте суп. Принесите горячее вино и одеяла.
Варвара, кряхтя, уложила священника в постель, а потом принесла Ольге стул. Ольга опустилась, а женщины столпились за ней. Священник не двигался. Кем он был и откуда пришел?
— Вот медовуха, — сказала Ольга, когда его веки затрепетали. — Садитесь. Пейте.
Он приподнялся и пил, хрипя. Все это время он смотрел на нее поверх кубка.
— Благодарю, Ольга Владимирова, — сказал он, допив.
— Кто сказал вам мое имя, батюшка? — спросила она. — Как вы заблудились в лесу?
Мышцы дрогнули на его щеке.
— Я из дома вашего отца в Лесной Земле. Я ходил по долгим дорогам, мерз в темноте… — его голос затих, а потом стал выше. — Вы похожи на свою семью.
Лесная Земля… Ольга склонилась.
— У вас есть новости? О моих братьях и сестре? Об отце? Расскажите, у меня нет вестей с лета.
— Ваш отец мертв.
Тишина была такой, что было слышно, как крошатся поленья в печи.
Ольга была потрясена. Отец мертв? Он даже не увидел ее детей.
Но зато теперь он был счастлив, он был с мамой. Но… он теперь остался навеки в его любимой зимней земле, она его больше не увидит.
— Пусть земля ему будет пухом, — прошептала потрясенно Ольга.
— Мне жаль, — сказал священник.
Ольга покачала головой, сглотнув.
— Вот, — священник вдруг протянул ей кубок. — Выпейте.
Ольга влила вино в горло, а потом отдал пустой кубок Варваре. Она провела рукавом по глазам, смогла без дрожи спросить:
— Как он умер?
— Это злая история.
— Я слушаю, — ответила Ольга.
Женщины шептались.
— Хорошо, — сказал священник. Его голос стал едким. — Он умер из — за вашей сестры.
Слушатели заинтересованно охнули. Ольга прикусила щеку.
— Прочь, — сказала Ольга, не поднимая голос. — Иди наверх, Даринка, прошу.
Женщины заворчали, но ушли. Только Варвара осталась ради приличия. Она ушла в тени, скрестила на груди.
— Вася? — спросила грубо Ольга. — Моя сестра Василиса? При чем тут она…?
— Василиса Петровна не знает ни Бога, ни послушания, — сказал священник. — В ее душе дьявол. Я долго пытался вернуть ее на путь истинный. Но не смог.
— Не понимаю… — начала Ольга, но священник поднялся выше на подушки, пот стекал по его шее.
— Она видела то, чего нет, — прошептал он. — Она ходила в лес, но не боялась. Все в деревне говорили об этом. Добрые говорили, что она безумна. Другие говорили, что она ведьма. Она выросла, как ведьма, она привлекала взгляды мужчин, хоть и не была красивой… — его голос снова утих. — Ваш отец, Петр Владимирович, спешно устроил для нее свадьбу, пока не стало хуже, но она отказалась и прогнала суженого. Петр Владимирович хотел отослать ее в монастырь. Он боялся… за ее душу.
Ольга пыталась представить взрослой свою сестру с волшебными зелеными глазами, и у нее хорошо это получилось. Но монастырь? Вася?
— Девочка, которую я знала, не выносила быть взаперти.
— Она боролась, — согласился священник. — Она кричала «нет» снова и снова. Она убежала ночью в лес посреди зимы, все еще возмущаясь. Петр Владимирович пошел за дочерью, как и Анна Ивановна, ее бедная мачеха.
Священник замолчал.
— А потом? — прошептала Ольга.
— Зверь нашел их, — сказал он. — Они говорили, что это был медведь.
— Зимой?
— Василиса, наверное, забрела в берлогу. Девочки глупы, — голос священника стал выше. — Не знаю, я не видел. Петр спас жизнь дочери, но его убили, а с ним и бедную жену. Через день безумная Василиса сбежала, и никто больше о ней не слышал. Мы можем лишь полагать, что она тоже мертва, Ольга Петровна. Она и ваш отец.
Ольга прижала ладонь к глазам.
— Я обещала Васе, что она переедет ко мне. Нужно было протянуть руку. Я могла…
— Не горюйте, — сказал священник. — Ваш отец у Бога, а ваша сестра заслужила такой исход.
Ольга испуганно подняла голову. В голубых глазах священника не было эмоций, но ей показался яд в его голосе.
Ольга взяла себя в руки.
— Вы перенесли опасности, чтобы доставить новости, — сказала она. — Чем… чем мы можем отплатить? Простите, батюшка, я даже не знаю вашего имени.
— Меня зовут Константин Никонович, — сказал священник, — и я ничего не хочу. Я буду при монастыре, буду молиться за этот испорченный мир.