Она снова посмотрела на башни в дыму.
— Тогда подожди меня здесь. Ты только приманиваешь воров.
Соловей фыркнул.
«Точно нет».
— Я с тобой в большей опасности, чем без тебя! А если кто — то решит убить меня, чтобы заполучить тебя?
Конь гневно оглянулся и укусил ее за лодыжку. Ответ был понятным.
— О, ладно, — сказала Вася. Она подумала еще миг. — Идем, есть идея.
Через полчаса капитан сонной группы стражей в городе Чудово увидел идущего к нему мальчика, одетого как торговец, ведущего за собой крупного молодого коня.
Конь был только с веревкой вместо узды, был красивым, но шел неуклюже, спотыкаясь о свои копыта на льду.
— Эй, малый! — крикнул капитан. — Что ты делаешь с конем?
— Это лошадь моего отца, — крикнул мальчик робко и с сельским акцентом. — Я иду продавать.
— За такого неуклюжего много не дадут, да и поздно уже, — сказал капитан, конь споткнулся снова, чуть не упав на колени. Но при этом капитан скользнул по коню взглядом, отметил хорошую голову, спину и длинные чистые ноги. Жеребец. Может, он произведет сильное потомство. — Я бы купил его у тебя, чтобы спасти от бед, — медленно сказал он.
Мальчик покачал головой. Он был худым, среднего роста, не было ни намека на бороду.
— Отец разозлится, — сказал мальчик. — Я должен продать его в городе, так он сказал.
Капитан рассмеялся, услышав, как Чудово назвали городом. Может, он был не сыном торговца, а боярина? Ребенок из деревни? Капитан пожал плечами. Он уже смотрел на караван за мальчиком и клячей, торговцы мехами торопили лошадей, чтобы добраться до стен дотемна.
— Ладно, малый, — раздраженно сказал он. — Иди, чего ждешь?
Мальчик скованно кивнул и повел лошадь к воротам.
«Странно, — подумал капитан. — Такой жеребец, а всего с веревкой. Хотя он хромой, так что чего ты ждал?».
Торговцы мехом подошли, толкаясь и крича, и он забыл о мальчике.
Улицы тянулись вперед и назад, такие же чужие, как лес без троп. Вся держала за веревку недовольного Соловья, стараясь (плохо) выглядеть не впечатленной. Даже холод не стирал запах сотен людей. Запах крови и зверей, резкий и гадкий, ее глаза слезились. Тут были козы, там возвышалась церковь, колокол все еще звенел. Женщины в спешке задевали ее, их головы были в ярких платках, торговцы пирогами совали ароматные товары прохожим. Дым валил из кузни, молот был ответом колоколу, а двое мужчин боролись на снегу, и зрители вопили им.
Вася шла мимо этого, заинтригованная и испуганная. Люди пропускали ее из — за Соловья, который готов был бить их за то, что их задевали по пути.
— Ты нервируешь людей, — сказала она ему.
«Это хорошо, — сказал конь. — Я тоже нервничаю».
Вася пожала плечами и пошла дальше. Дороги были вымощены кусками бревен, идти было приятнее по твердому. Улица тянулась мимо горшков и печей, пока не привела к центральной площади.
Вася обрадовалась, тут был рынок, она видела такое впервые. Торговцы кричали о своих товарах со всех сторон. Ткани и меха, медные украшения, воск и пироги, жареная рыба…
— Стой тут, — сказала Вася Соловью, привязав его веревку к столбу. — Не давай себя украсть.
Кобылица в голубой упряжи склонила ухо в его сторону и заржала. Вася задумчиво добавила:
— И не заигрывай с кобылицами, хотя, наверное, ты не сдержишься.
«Вася…».
Она прищурилась.
— Я предлагала остаться в лесу, — сказала она. — Будь здесь.
Конь хмуро посмотрел на нее, но она уже ушла, радуясь, ощущая запах пчелиного воска, глядя на медные чаши.
И лица — столько незнакомых лиц. Все новое кружило ей голову. Пироги, каша, ткани и кожа, попрошайки и монахи, жены ремесленников мелькали под ее восторженным взглядом.
«Вот это, — подумала она, — и есть смысл путешествий».
Вася была у прилавка торговца мехами, гладила пальцем соболиный мех, когда поняла, что одно лицо смотрело на нее.
Мужчина стоял на площади, широкоплечий и выше ее братьев. Его кафтан слепил вышивкой, часть скрывала шуба из белой шкуры волка. Рукоять меча в форме головы лошади беспечно торчала из — за его плеча. Его борода была короче, рыжая, как огонь. Он поймал ее взгляд и склонил голову.
Вася нахмурилась. Что сделал бы деревенский мальчик под задумчивым взглядом боярина? Точно не покраснел бы. Хотя его глаза были большими и темными.
Он пошел по площади, и Вася увидела, что у него есть слуги: крупные мужчины, раздвигающие толпу. Он смотрел на нее. Вася не знала, было ли лучше остаться или убежать. Что он мог хотеть? Она выпрямила спину. Он пересек площадь, окруженный шепотом, и остановился перед Васей у лотка с мехами.
Шея Васи покраснела. Ее волосы были стянуты под капюшоном с меховой оторочкой, и поверх них была шапка. Она была бесполой, как буханка хлеба, но… Она сжала губы.
— Простите, господин, — осторожно сказала она. — Я вас не знаю.
Он разглядывал ее еще миг.
— Как и я тебя, — сказал он. Его голос был приятнее, чем она думала, ясным и со странным акцентом. — Мальчик. Твое лицо знакомо мне. Как тебя зовут?
— Василий, — сказала сразу Вася. — Василий Петрович, и мне нужно вернуться к коню.
Он смотрел с любопытством, и ей стало не по себе.
— Да? — сказал он. — Меня зовут Касьян Лютович. Поешь со мной хлеба, Василий?
Вася испугалась тому, что ей этого хотелось. Она была голодна, не могла отвести взгляда от этого высокого боярина с блеском смеха в его глазах.
Она встряхнула себя мысленно. Что будет, если он поймет, что она девушка? Он обрадуется? Разозлится? Лучше не думать.
— Благодарю, — сказала она, кланяясь, как делали крестьяне перед ее отцом. — Но мне нужно добраться домой дотемна.
— А где дом, Василий Петрович?
— Вверх по реке, — сказала Вася. Она снова поклонилась, стараясь выглядеть послушно, начиная переживать.
Темный взгляд отпустил ее.
— Вверх по реке, — повторил он. — Хорошо, мальчик. Прости. Я, похоже, спутал тебя с другим. Бог с тобой.
Вася перекрестилась, поклонилась и убежала, сердце колотилось. Она не знала, было ли это от его взглядов, или от его вопросов.
Соловей был недовольным, но стоял там, где она его оставила. Кобылицу оттащил ее хозяин, и потому он был раздражен еще сильнее.
Медовое пирожное (купленное с прилавка, где от всего поднимался пар) вернуло Соловью хорошее настроение. Вася забралась на него, желая уйти. Хотя рыжий боярин ушел, его взгляд словно висел перед ее глазами, и шум города начинал давить на голову.
Она была почти у ворот города, когда оглянулась на яркую арку. За ней был двор таверны, было заметно купальню.
Боль головы и холод Васи тут же отступили. Она с тоской смотрела на двор.
— Идем, — сказала она Соловью. — Я хочу искупаться. Я найду тебе сено и кашу.
Соловей любил кашу, так что хмуро посмотрел на нее, когда она слезла с него. Вася смело вошла, ведя коня за собой.
Они не заметили маленького мальчика с голубыми губами, который отцепился от тени зданий и убежал.
Женщина вышла из кухни, полная от запасенного летом и без части зубов. Ее лицо было красивым как увядшая роза, что уже миновала лучшее время и желтела.
— Что тебе, мальчик? — спросила она.
Вася облизнула губы и заговорила смело, как мальчик Василий Петрович.
— Зерно и загон для моего коня, — сказала она. — Еду и ванну мне. Если можно.
Дама ждала, скрестив руки. Вася, понимая, что за радости чем — то нужно платить, полезла в карман и дала хозяйке серебряник.
Глаза женщины стали круглыми, как колеса телеги, манеры сразу смягчились. Вася поняла, что дала слишком много, но было поздно. Во дворе кипела работа. Вася повела Соловья в маленькую конюшню (конюха рядом он не потерпел бы). Жеребец страдал, ведь его для вида привязали к общему столбу, но его угостили еще одним пирожным и охапкой сена, что с дрожью протянул конюх.