Пожалуй, мне стоит подробнее рассказать про маму.
Она замечательная и веселая – но почти все время ее сводят с ума ужасные мысли о том, что со мной случится что-нибудь жуткое. Думаю, это связано с тем, в какой обстановке она выросла. Она не слишком распространялась о своем прошлом. Но я все же знаю, что, когда ей было три года, мать оставила ее у порога трейлера, где жил ее ничего не подозревающий отец. Мать она больше никогда не видела, а родительские навыки отца сводились в основном к тому, что он обычно не забывал ее кормить. Он умер незадолго до моего рождения, так что я никогда не встречалась с ним. Однако, учитывая, что моя мама росла почти без присмотра родителей, в ее отношениях со мной маятник до предела качнулся в другую сторону.
Еще несколько лет назад мне разрешалось пользоваться компьютером только для учебы – а училась я дома. И я думаю, что главной причиной, по которой мама в итоге сдалась и разрешила мне ходить в обычную школу, стали не мои мольбы, а ее страх перед алгеброй. Впрочем, честно говоря, моя голодовка, наверное, тоже повлияла.
Немного больше времени мне понадобилось, чтобы добиться разрешения пользоваться мобильным телефоном – этого я достигла, распечатав в школе подборку новостей о детях, которых похитили и которые спаслись, позвав на помощь с помощью мобильника. Были ли среди этих историй те, которые я написала сама, использовав готовые шаблоны поддельных газет, скачанные в сети? Возможно. Но иногда маму нужно подтолкнуть, чтобы она обуздала свой суперпараноидальный образ мыслей, который определял ее отношение ко мне – и заставлял всегда держать меня в пузыре.
Я узнала, что лучший способ получить то, что я хочу, – либо убедить ее, что мне будет угрожать бóльшая опасность, если она не прислушается к моим предложениям (например, по поводу обычной школы или мобильного телефона), либо просто утаить от нее несколько безобидных деталей (например, в случае с Эйденом).
Мне кажется, что она часто понимает, что я кое-где срезаю углы, не до конца соблюдая ее правила. Но мне нравится думать, что она хоть чуть-чуть гордится мной, когда я догадываюсь, как обойти одно из них. При этом я не настолько глупа, чтобы хвастаться ей знакомством с Эйденом. Поэтому я буквально спихиваю его с кресла, услышав, как внизу открывается входная дверь.
Она побила свой рекорд. Еще даже нет девяти.
– Кэйтелин?
– У себя! – отвечаю я, тут же вскакиваю и толкаю Эйдена к окну.
– И это весь ответ? – В его голосе звучит насмешка, и я обращаю на нее внимание только потому, что у него хватает ума говорить шепотом.
– Знаешь, что случилось с предыдущим парнем, которого мама застала в моей комнате?
– Его пригласили на ужин?
– Ему залили лицо перцовкой.
И все из-за того, что он пытался украсить мою комнату, чтобы пригласить меня на танец. Бедняга. И я тоже бедняга – в итоге все кончилось тем, что мы с мамой переехали сразу же после этого. Мама утверждала, что эти два события не связаны, но я на этот счет сомневалась.
Она называет это жаждой странствий, но я не знаю точно, что это. Какое-то время она может чувствовать себя совершенно нормально, но однажды я прихожу домой из школы и узнаю, что она уволилась с работы и уже распихала по коробкам половину наших вещей – а неупакованное сложила в моей комнате. В дом на две квартиры, где мы жили сейчас, мы въехали примерно год назад, и я надеялась задержаться здесь по меньшей мере до окончания школы. Но для этого нужно было заставить маму обзавестись в Бриджтоне какими-то связями, чтобы ей не захотелось уезжать отсюда в следующий раз, когда ее одолеет жажда странствий.
Моим самым большим достижением в прошлом году было то, что я убедила ее начать ходить на свидания – она не делала этого с тех пор, как умер папа, несмотря на то что приглашали ее часто. Она родила меня, когда ей было всего девятнадцать, так что она была еще молода и выглядела превосходно – благодаря в том числе и тому факту, что мы вместе выходили на пробежку каждое утро. У нее были потрясающие зеленые глаза и густые темно-рыжие волосы, ниспадавшие до середины спины. У меня глаза и волосы были такие же, как у нее, – но выглядели они далеко не так впечатляюще. Главное отличие между нами в том, что у нее кожа светлая и загар к ней не пристает, а у меня – скорее оливковая. Подарок от мужчины, которого я едва помню.