В конце концов, мне кажется, я ко многому легко отношусь, но угонять машину соседа? Это настолько неправильно, что пересиливает потрясение, до этого заставлявшее меня молчать.
– Мы не можем просто так забрать машину мистера Гиллори. Почему мы не можем поехать на нашей? Или, еще лучше, зачем нам вообще уезжать?
– Мы позаботимся о том, чтобы вернуть ее, но…
У меня за спиной раздается вой сигнализации. Из нашего дома.
Вытаращив глаза, мама смотрит мне через плечо, и впервые в жизни я слышу, как она ругается. Потом она произносит:
– Мы опоздали.
Дорога
Мы опоздали.
Понятия не имею, что это значит.
Я лишь вижу, что мама выглядит так, будто на нашем пути торнадо. Оглянувшись назад, на наш дом, я замечаю, как кто-то проходит мимо окна спальни на втором этаже.
Я сажусь в машину.
– Пожалуйста, – говорю я неожиданно охрипшим голосом. – Что происходит?
Вместо ответа мама выезжает со двора, обращая больше внимания на зеркала, чем на дорогу впереди. Обернувшись, я вижу, как темная фигура выпрыгивает на улицу со двора мистера Гиллори. Она пускается бежать за нами.
Мы объезжаем припаркованную машину, а затем нас выносит на тротуар – сделав резкий поворот, мама с трудом справляется со старой машиной, у которой нет усилителя руля.
– Пристегнись.
У меня так сильно дрожат руки, что пристегнуть ремень удается только с третьей попытки. Какая-то машина, которую я не заметила раньше, врезается в нас, и моя голова ударяется об окно так сильно, что перед глазами вспыхивают искры. Я моргаю, оглушенная болью, осколки стекла дождем сыплются на меня. Та машина отстает от нашей – то есть от машины мистера Гиллори, – раздается скрежет металла, и картинка снова обретает четкость.
– Ты в порядке? Кэйтелин, ответь мне! – Машину разворачивает, когда мама резко тормозит, а затем снова включает первую передачу.
– Я в порядке.
На самом деле, конечно, нет. Еще никогда в жизни я не была настолько не в порядке. Несмотря на то что через несколько минут мы теряем из виду другую машину, мама то и дело бросает быстрые взгляды на зеркала – от попыток уследить за тем, куда она смотрит, у меня начинает ужасно болеть голова. Я больше ничего не говорю – даже когда двадцать минут спустя она заезжает на парковку у аптеки «Walgreens».
– Вернусь через восемь минут. Не двигайся.
И она оставляет меня одну. Я вижу, как она проходит мимо десятка машин, затем резко останавливается, опирается на капот белого минивэна. Ее тошнит. Потом она выпрямляется и заходит в магазин.
Оглушенная, я чувствую, как из десятков мелких порезов на руках сочится кровь. Сбоку по голове стекает что-то теплое. Я касаюсь этого места, потом смотрю на пальцы и едва успеваю открыть дверь, прежде чем стошнить.
Безуспешно попытавшись закрыть помятую дверь, я просто сижу и смотрю в никуда, совершенно не веря в происходящее. Я как раз собираюсь попробовать разобраться с дверью еще раз, когда вижу, как мама выходит из магазина с плотно набитыми пластиковыми пакетами в руках. Она направляется не к своей двери, а к моей, и легко распахивает ее. Затем она просовывает руку мне за спину и помогает мне выбраться из машины, тщательно стараясь не запачкаться в моей рвоте. У меня кружится голова, но, по крайней мере, меня больше не тошнит.
В свободной руке у нее связка ключей. Она поднимает ее, и неподалеку раздается писк отключенной сигнализации. Мама подводит меня к пассажирскому сиденью своей новой машины – серебристого цвета – и пристегивает меня. Прежде чем закрыть дверь, она на секунду застывает, явно глядя на кровь, накапавшую на мое плечо.
– С тобой все будет в порядке, – говорит она, резко дернув подбородком, но, когда она загружает пакеты на заднее сиденье, их шорох вызывает дрожь.
Я понимаю, что ужасно далека от состояния, которое называется «в порядке» – особенно когда замечаю огромный запас протеиновых батончиков и бутылок с водой, а также столько наборов первой помощи, что хватило бы открыть больницу. Мама забирается на водительское сиденье.
– Мы угоняем еще одну машину, – произношу я. Наверное, у меня шок. Иначе я вряд ли смогла бы произнести это настолько спокойно. – Машину покупателя, которого мы даже не знаем.
– Нет, – поправив зеркала, она выезжает с парковки. – Не покупателя, а сотрудника.