Я бродил по залу ожидания, перебирая мусор в карманах, пока на телефон не пришло сообщение:
7 путь, Москва – Новосибирск, 20:45.
– Через шесть минут, – отметил я, и поспешил на перрон.
Десятки человек ожидали на перроне своих родных и близких. Мужчины с нетерпением курили, женщины болтали и отряхивали одежду, а влюблённые, опустив глаза, чаще других поглядывали на часы. Я был здесь единственным ничего не чувствующим человеком. Ничего, кроме холода, и дождя, капающего на макушку.
Поезд показался из-за поворота, и встречающие подошли ближе к рельсам, и я тоже подошёл. Когда поезд останавливался, встречающие чуть отошли от него, и я тоже отошёл. Вагоны проезжали мимо нас, и встречающие заглядывали в окна. Я тоже заглядывал, хоть и не понимал, что ищу. Когда народ высыпал на платформу и разбрёлся по сторонам, осталось лишь несколько ожидающих человек. Среди них была только одна девушка с большим чемоданом.
Я представлял её совершенно другой. Маленькой хилой девочкой с длинными пальцами и светлой кожей, но угадал только кожу. Высокая, стройная, прямоходящая, молодая девушка. Белая куртка, чёрные брюки, шарф, сапожки. Недлинные волосы, и, о счастье, недлинные пальцы. Я подошёл к ней, и она сразу меня узнала.
– Я представлял тебя совсем другой, – сознался я, разглядывая запавшие карие глаза, и выглядывающие из-под тёмно-русых волос серьги.
– А я тебя именно таким и представляла, – улыбнулась девушка и наклонила ко мне ручкой чемодан.
Я подвозил её до дома, выглядывая через мельтешащие дворники дорогу, а она сидела на заднем сидении, словно в такси. Мы ни о чём не разговаривали. На перроне она показалась мне весёлой, но в машине была скорее задумчивой. Её родители жили на краю города, и все тридцать минут поездки мы не говорили ни о чём, кроме дождя. Это было ужасно неловко.
Когда я подъехал к дому её родителей, на улице под дождём уже стоял подросток, наверняка, её младший брат, сразу подскочивший к багажнику. Пока он вытаскивал чемодан, девушка выпалила «Спасибо», швырнула на переднее сидение бумажку, и выскочила из машины. Решив, что она бросила мне деньги, я уже приготовился отменно браниться, но бумажка оказалась запиской:
Спасибо, что встретил и подвёз. Я бы хотела снова увидеться. Заедешь за мной завтра в час дня? Хочу тебе кое-что показать.
Девушка, имени которой я так и не спросил, убегала по дорожке к дому, прикрывая голову шарфом. Незнакомый подросток догонял её с чемоданом в руке. Разворачивая машину под дождём и в грязи, я поехал домой, где меня дожидались свиные рёбра и макароны. Я знал, что буду плохо спать этой ночью, и вовсе не из-за холодных ног, а потому что, где бы я ни был, там постоянно шёл дождь.
Встать на следующее утро с постели стоило мне большого труда. В животе что-то кружило, а отражение лица в зеркале напоминало мутную лужу. Если бы я рассмотрел себя повнимательнее, то заметил бы, что с годами кожа на моём лице стала более рыхлой, а поры начала заполнять въевшаяся прописавшаяся щетина, будто голову мне посыпали пеплом.
Ночь прошла ужасно. Треть ночи я думал о том, что было днём, треть – общался с другом, ещё треть – пытался уснуть.
– Всё вроде бы хорошо, работа есть, деньги есть, но вокруг столько пустоты, столько свободного пространства, что создаётся какой-то вакуум. Наверное, в таком состоянии люди и заводят детей. От нечего делать, – как девчонка, жаловался я другу на жизнь.
Жизнь друга его устраивала, и я от зависти попытался оскорбить его.
– Что опять будешь лучше меня во всём? Как в армии?
– Далеко не во всём, – ответил он.
Минуту я проникался силой его слов, а затем расплакался, как ребёнок, мотая из стороны в сторону головой, вспоминая наше грязное прошлое.
На столе стояла кастрюля с вчерашними слипшимися макаронами и свиными костями. Сморщившись, я отвёл взгляд, и пошёл умываться. Через полтора часа мне нужно было забирать девушку в белой куртке.
Я сразу решил, что встречусь с ней вновь. Глупо было продолжать общаться по телефону, когда она здесь. У меня была возможность получше узнать её, в голове на полке скопилось много вопросов и я планировал задать ей их при первой встрече.
Она вновь была в белой куртке, а я не завтракал. С взятыми в хвост волосами, а я в рубашке. Встречая её у машины, я даже не вытащил рук из карманов, а она не обняла меня, но по нам было видно, что мы оба готовились к встрече. Даже в её простоте чувствовалась аккуратность, равно как, и в моей выбритости. Сев вперёд, она взмахнула ресницами и скомандовала: