2. Моя бабушка убедила мою маму согласиться с историей о нищей матери-проститутке, которая-могла-украсть-у-собственного-ребенка, и все это для того, чтобы скрыть, кто мы такие, и настоящую причину, по которой Рейна сорвала с моего запястья серебряный браслет.
3. Сестрам не разрешалось раскрывать свою личность ни с кем, и они должны были магически поклясться, когда их принимали в Сестричество в День Всех сестер.
В моей памяти всплыла фраза из детства. Она звучала примерно так:
Если вы услышите крик ведьмы, вонзите ей нож в левый глаз, сожгите дотла и развейте пепел.
На самом деле, после мессы девочки держались за руки, кружились по кругу и скандировали эту очаровательную фразу. Я могла бы поучаствовать это. И теперь неодобрительный взгляд бабушки — более неодобрительный, чем обычно, — приобрел больше смысла, чем когда-либо. Но страх, окружавший ведьм, действительно объяснял, почему Община Сестер держала это в секрете.
4. Быть Сестрой сопряжено со взлетами и падениями. Серебро — одно из падений. Вышеупомянутый Неприкасаемый принц сказал мне, что серебро — это ведьмин металл. Так вот, это было не потому, что нам нравилось отваривать его и готовить в нем детям; это было потому, что он блестел как надо, а его текстура была такой гладкой. Это было проклятие после того, как давным-давно женщина прибыла из Элиана и решила извлечь больше магии, чем могла дать ей земля, сожгла ее, создав первую Сестру. Я поняла, что нельзя брать, не взвалив на себя еще и ношу. Именно по этой причине моя алчная мать сняла с меня манжету, чтобы получше рассмотреть, и разрушила мою жизнь, какой я ее знала.
5. И наконец, за вычетом некоторых мелких деталей, моя бабушка — и, возможно, мать — лгали.
Видите ли, с их историей была проблема. Мне было суждено открыть печать, когда мне было шесть, так почему же я заранее надела наручники?
Я рассеянно покрутила единственный серебряный браслет, который остался у меня на запястье. Другой, вероятно, был где-то на дне океана. Я не была уверена в последствиях его снятия, но пока ничего предосудительного из этого не вышло.
Я не задавал своих вопросов маме, потому что, во-первых, я была уверена, что она на них не ответила бы, а во-вторых, я ей не доверяла. Вовсе нет.
— Просто возьми это, Кэл.
— Нет.
Она покачала головой.
— Должно быть, ты унаследовала эту чувствительность от своей бабушки.
— Это было явно не от тебя, — сказала я с милой улыбкой.
— Ладно, не бери. Но зайди ко мне домой, если передумаешь. Клинтону любопытно, как продвигается твое обучение.
— Спасибо за предложение, но я не буду заходить и не буду говорить с твоим обещанным о моем обучении, учитывая тот крошечный факт, что он хочет продать меня своему сыну. Ты же знаешь, мой брат.
Моя мать закатила глаза.
— Сводный брат. Вы не родственники по крови. Ты всего лишь пытаешься найти предлог, чтобы невзлюбить его.
Я рассмеялась.
— О, пожалуйста. У меня полно причин его не любить.
— Что?
Я запнулась, колеблясь.
— Ну... Во-первых, у него женское имя. Мне просто не нравятся светловолосые мужчины. И он немного раздражает.
— Это смешно. Элис — лучшая пара в городе. Кроме того, ты должна дать клятву в День Всех сестер.
Разочарование просочилось в мою грудь. Я знала, что у меня мало времени, чтобы решить, что я бы делала дальше, поскольку этот день подкрадывался все ближе и ближе, и каждый шаг все больше давил на мои легкие.
— Я хочу выйти замуж за кого-нибудь нормального, — упрямо сказала я. — Как кузнец.
Это была правда. После моего маленького приключения мне не нужен был мужчина с магией. Я просто хотела кого-нибудь человеческого, совершенно определенно.
Моя мать фыркнула.
— Тогда, к счастью, последнее слово остается за мной.
В Сестричестве существовали правила; самое главное, чтобы сохранить мир между нами и нашими мужскими эквивалентами — Друидами, — каждая из нас должна была выйти замуж за кого-то одного из нас. Были случаи, когда это упускалось из виду человеком, занимающим более высокое положение во власти, или просто кем-то, кого Община Сестер считала своим союзником. Но хуже всего было то, что последнее слово в том, за кого я полностью вышла бы замуж, оставалось за моей матерью. Однако я думала, что ей нужно многое исправить, и она не стала бы заставлять меня жениться на ком-то, кого я не одобряла.
— Кузнец? — пробормотала моя мать. — Ты либо не в своем уме, либо мать достигла своей цели по промыванию тебе мозгов.
По иронии судьбы, моя бабушка в первую очередь хотела, чтобы я вышла замуж за кузнеца. Но нет, ее настойчивость не промыла мне мозги. Просто теперь я знала, что такое человек, владеющий магией. Звучало неплохо, пока кто-то не начиналитобой помыкать, указывать, что делать . . .