— Мне ужасно неудобно так с тобой поступать, Рейчел. Поверь, пожалуйста.
Нам обеим было крайне неловко. Мы стояли в коридоре, в котором, несмотря на все мои усилия с хлоркой, по-прежнему сохранялся неприятный запах. К глазам подступили слезы, но мне не хотелось, чтобы она чувствовала себя еще хуже, чем сейчас, поэтому я просто ободряюще улыбнулась ей и сказала:
— Никаких проблем, не переживай, — как будто она просто попросила меня сделать для нее какую-то мелочь.
В поезде я даю слезам волю, и мне плевать, что на меня смотрят. Откуда им знать, что со мной? Может, у меня собачка попала под машину. Или мне только что поставили смертельный диагноз. Или я бесплодна, разведена и скоро стану бездомной алкоголичкой.
Меня не может не поражать все, что со мной произошло. Как я дошла до такой жизни? С какого момента началось мое падение? Я спрашиваю себя: когда я могла это остановить, когда совершила ошибку? Во всяком случае, не тогда, когда встретила Тома, который спас меня от отчаяния после смерти папы.
И не тогда, когда мы поженились в необычно холодный майский день семь лет назад. Мы были такими беззаботными и буквально купались в блаженстве. Я была счастлива, состоятельна и успешна. И не когда мы переехали в дом номер двадцать три, который оказался гораздо больше и красивее, чем в моих самых смелых мечтах о доме, в котором я буду жить в нежном возрасте двадцати шести лет. Я очень ясно помню те первые дни, как ходила босиком, чувствуя тепло деревянного пола, наслаждаясь простором, пустотой всех этих комнат, ожидавших заполнения. Мы с Томом строили планы: что посадим в саду, что повесим на стенах, в какой цвет покрасим комнату для гостей, — и уже тогда я представляла, что там будет детская.
Наверное, тогда все и началось. И переломным стал момент, когда я перестала считать нас парой, решив, что мы семья. После этого в моем представлении о полном счастье нас двоих уже не могло быть достаточно. Может, Том начал смотреть на меня по-другому именно тогда и его разочарование было отражением моего? После всего, что он для меня сделал, связав свою жизнь с моей, я дала ему почувствовать, что его одного мне мало.
Я позволила себе проплакать до Норткоута, потом взяла себя в руки, вытерла глаза и начала писать список того, что нужно сделать, на обороте врученного мне Кэти уведомления о выселении:
Библиотека «Холборн».
Отправить электронное письмо маме.
Отправить электронное письмо Мартину с просьбой о рекомендации (???).
Узнать о встречах анонимных алкоголиков в центральном Лондоне/Эшбери.
Рассказать Кэти о работе (?).
Когда электричка останавливается на семафоре, я поднимаю глаза и вижу Джейсона — он стоит на террасе и смотрит в нашу сторону. Мне кажется, что его взгляд устремлен прямо на меня, и меня не покидает странное чувство, будто так уже было и он действительно меня уже видел. Я представляю, как он улыбается мне, и почему-то испытываю страх.
Он отворачивается, и поезд трогается.
Вечер
Я сижу в приемном отделении «Скорой помощи» больницы при Университетском колледже. Меня сбило такси, когда я переходила Грейс-Инн-роуд. Хочу сразу подчеркнуть, что я была абсолютно трезвой, правда, не очень в себе — расстроена, если не сказать на грани отчаяния. Над правым глазом у меня шрам длиной с дюйм — швы мне наложил на редкость красивый врач-стажер, — к сожалению, он сама деловитость и держится соответствующе. Закончив со швами, он замечает шишку у меня на голове.
— Она уже была, — объясняю я.
— Выглядит свежей, — возражает он.
— Сегодня уже нет.
— С кем-то воевали?
— Стукнулась, когда садилась в машину.
Он внимательно осматривает мою голову и интересуется:
— В самом деле? — Делает шаг назад и смотрит мне прямо в глаза. — А выглядит так, как будто вас кто-то ударил, — говорит он, и я чувствую, что холодею.
Я помню, как отшатнулась, чтобы избежать удара, и закрылась руками. Неужели так и было? Врач снова подходит ближе и разглядывает рану.
— Удар нанесен чем-то острым, не исключено, что с зазубринами…
— Да нет же, — стою на своем я, — это автомобиль. Я стукнулась, когда садилась в машину.
Я пытаюсь убедить не столько его, сколько себя.
— Ладно, — улыбается он, снова отходит назад и немного наклоняется, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. — С вами все в порядке… — он сверяется с записями, — Рейчел?