Леший был старше её года на три и получил своё прозвище за лишаи, что мамка прижигала ему ярко-розовой жидкостью, среди всклокоченных снежно-белых волос. Он научил её драться и опекал как младшую сестру. Эта стайка вечно грязных и вечно что-то замышлявших пацанов ценила её за бесстрашие и терпеливость — в отличие от остальных маленьких девочек, она никогда не ныла. Леший был у них главным. В тот день, когда он разбился, сорвавшись с утёса, Генка окончательно осиротела.
Все, кто её любил — умерли. Все, кого любила она — покинули этот мир.
Ей остались грядки с колючей ботвой. Только в них она чувствовала себя живой. Среди жужжащих пчёл, суетящихся над цветущими головками лука-батуна её отпускала пустота, что осталась на месте прошлого.
Она сняла туфли и прижала ступни к прохладной земле.
Однажды, лет в десять, Генка робко попросила бабушку завести дачу. Конечно, не объясняя причин, она себе-то их объяснить не могла. Она говорила, как взрослая, что это будет для них подспорье и приятно чувствовать себя ближе к земле, и казалась себе убедительной, но бабушка только рассмеялась в ответ. В день своего совершеннолетия Генка узнала, что от родителей ей остались полмиллиона долларов. Перед своей смертью бабушка передала ей ещё полмиллиона. Столько же она уже заработала сама. Но пока не видела ни одной причины их тратить. И делать так, как когда-то учила её бабушка — тоже.
Она наставляла её не привязываться к клиентам. Не слушать их исповеди, не вникать в их дела. Вайс стал бы в её школе лучшим учеником. Но Генка не боялась сближаться с теми, кому осталось жить так мало. Наоборот, жадно впитывала их истории, игнорируя бабушкино сравнение с наполнителем для кошачьего туалета. Она прикипала лишь к тому, что не надолго.
Все, кого она любила — умерли. Все, кто её любил — покинули этот мир.
Генка растёрла в руке комочек влажной земли. Она пришла сюда подумать о красивой женщине. Это её персональные поминки.
Не она помогла ей. И сожалела об этом. В последние секунды жизни ей было больно и страшно, а ведь Генка обещала, что этого не случится. Она подвела её. Не убить оказалось хуже, чем убить. Незнакомое чувство.
Она складывала два и два. Елену в парк привёз муж. Вайс пришёл с ней просто поговорить, и уже застал её мёртвой. Кто-то приходил между ними. И Генка не верила в естественные причины. Как не поверила она в её рак. Стойкий запах хлорки во всём доме, кашель, хрипота, кровь в стуле и рвоте — женщина сознательно травила себя хлорамином. Генка раскусила её на раз, и уговорила не усугублять последние дни своей жизни ненужными страданиями — она поможет ей. Только сильнее химиката, душу красивой, но такой несчастной женщины разъедало чувство вины.
Вина перед мальчиком, которого она оставила без отца. И перед мужем за то, что заставляла его общаться с сыном. В то лето парень приехал всего лишь с дежурным визитом, гордый своим дипломом Уэльского университета, презиравший эту дикую необразованную русскую, вторую жену отца, считая нескладной их старшую дочь и назойливым их младшего пятилетнего сына.
Но Лизе как раз исполнилось тринадцать, и она расцвела, округлилась и, что ещё более удивительно, без лишней скромности оценила, как удачно сложились в ней гены: изящество матери и яркость отца. Она росла красавицей и умела пользоваться этим. («А Вайс — рыжий, невнятный, напыщенный как индюк», — добавила Генка от себя, теперь, когда знала, кем оказался тот парень.) Елена же охарактеризовала его как «благородный английский денди». В их одноэтажной американской глуши, по её мнению, он, конечно, вскружил девочке голову. («Травка, секс и высокопарные разговоры о своих чувствах — с того времени Вайс мало продвинулся в методах охмурения», — была уверена Генка.) Герман сам застал их в постели и выставил сына.
Взрослый парень совратил невинную девочку. Если бы его тогда посадили, все остались бы живы, и не только члены их семьи. Но Лиза истерила, что наложит на себя руки (в тринадцать лет жизнь всегда кажется мрачной и бесконечной, как в плохой компьютерной игре), Герман настаивал на заявлении в полицию, а Елена металась между двух правд: дочь его соблазнила или парень её изнасиловал. Девочка росла с характером, но и парень оказался не подарок. Лизе удалось уговорить отца, но возненавидела она за это мать. Их мир дал трещину, а затем рухнул.