Александра Львовна домывала кухню, когда Генка вернулась. И придумывать ничего и не пришлось — на столе лежал список продуктов, женщина собиралась в магазин. Генка бессовестно вписала в него два килограмма свежей говядины для Амона, а от предложенных денег экономка отказалась.
— Нужно заплатить за ритуальный зал, потом я заеду в кафе, уточню, всё ли у них готово, — и женщина ещё что-то долго поясняла, расписывая каждый пункт своего плана передвижений по городу, словно девушке это важно знать, но Генка сделала вывод, что домоправительницы не будет ещё часа три, если не больше, а именно это от неё и требовалось.
— А Доминик? — уточнила девушка.
— Ушёл почти сразу. Спросил у меня код от сейфа, фыркнул презрительно и исчез, словно его здесь никогда и не было, — скривила женщина губы.
Она попросила Генку заказать такси, а сама пошла переодеваться.
Генка решительно простукала стены кухни и коридора и решила начать со шкафа в комнате «красивой женщины».
— Вот это да! — полезли на лоб глаза Миланы, когда Генка убрала в сторону заднюю стенку, открывая проход.
Пепси высказывал соболезнования и выслушивал встречные по поводу своего ранения. Его раскатистое «бу-бу-бу» долетало из открытого окна. Он провожал Александру Львовну до такси. Пепси мог бы прийти и со стороны моря, но получил задание удостовериться, что экономка уехала, а потому пошёл через центральный вход и никак не мог отделаться от назойливого внимания. Наконец, дверь машины хлопнула, и спустя пару минут его тяжёлые шаги раздались на лестнице.
— Милана, вы где? — крикнул он.
— Поднимайся выше, — ответила девушка.
— Ого! — его реакция на странную конструкцию оказалась предсказуемой.
— В общем, поскольку по комплекции, без обид, сюда пролезу только я, — поясняла план действий Генка. — То ваша задача рассредоточиться, прислушиваться к тому куда я иду, по возможности мне отвечать и следовать за мной. Фонарик принёс?
— Конечно, — протянул Пепси что-то на широких резинках.
— Я же просила фонарик.
— Это и есть он, — натянул парень Генке на лоб эти резинки в виде шапочки. — Мощный, надёжный и руки свободны.
Он нажал на кнопочку, и внутренности шкафа осветились ярким галогеновым светом.
— Класс, — покрутила девушка головой, но прежде чем успела шагнуть внутрь, пришлось отодвинуть Амона, уже просунувшего в дыру любопытную морду. — Если хочешь со мной, то иди следом.
Кирпичные стены из неоштукатуренного кирпича неприятно цеплялись за одежду, словно тысячи рук хватали Генку и пытались задержать. Но она упрямо шла сначала прямо, а потом увидела ступеньки вниз.
— Я тут, — выглянула она из шкафа в коридоре.
— Я за тобой не успеваю, — пожаловалась Милана. — Как думаешь, нужно нарисовать план?
— А зачем? — удивилась Генка. — Я хочу узнать всего лишь куда ведут все эти крысиные ходы, а как — мне без разницы.
— Это прихожая, — что-то жуя, сказал Генке Пепси, встречая её у очередного шкафа. Амон, отвлекавший девушку своим шумным дыханием, растолкал их обоих и вырвался на улицу.
— Беги, беги, предатель, — проводила его хвост Генка и обратилась к Пепси: — Ход идёт ещё ниже. Спускайся в подвал.
— Угу, — захрустел Пепси яблоком, откусывая огромный кусок.
Но в подвале встретится им не пришлось. Генка слышала приглушённый голос Миланы, но выхода не было. Она постучала в стену, ей ответили, и пошла дальше.
Судя объективно по ширине, проход не сужался, но становилось холоднее, кирпич стал пахнуть сыростью. И ощущение, что от дома она удаляется всё дальше, становилось сильнее. Генка пыталась вспомнить что там на поверхности. Сад? Будка охраны? Дорога? Гора, в которую она упиралась? Или соседский участок?
С другой стороны от дома Долговых пока никто не жил, шли строительные работы. И судя по тому, что именно звуки бетономешалки и гудящего генератора стали слышны громче, двигалась Генка на юг.
Стало страшно. Очень страшно. Длинный узкий проход где-то под землёй. Толща земли над головой. Её словно похоронили заживо. И от ужаса, что она может не выбраться, всё тело покрылось мурашками. Генка покрутила головой — кирпичная стена над головой, кирпичная стена впереди. Тупик.
«Но в чём тогда смысл?» — недоумевала она, глядя на эту свежую кладку, и продолжала идти вперёд. И вдруг — ступеньки вниз. И голоса, усиленные этим колодцем.