— Ой! — под её недобрым взглядом он ретировался обратно. Мелькнули демократично-чёрные боксеры от Calvin Klein и волосатые ноги.
Что она мужиков в трусах ни разу не видела? Засмущался, как гимназистка.
Она придирчиво осмотрелась в поисках ещё какого-нибудь урона.
Нестандартная планировка позволяла увидеть единственную комнату целиком прямо от входа. Ни прихожей, ни коридора — сразу от двери открывался небольшой зал, который служил и спальней, и гостиной.
Когда-то это помещение использовали для служебных нужд: хранили лопаты и мётлы, пили чай среди нагромождения новых чугунных ванн и банок с краской, резали селёдку на неровно отпиленном куске фанеры. Этот кусок фанеры с отметинами от ножа и стойким запахом до сих пор стоит за шифоньером слева у стены. Сразу за ним — продавленный диван с тёмно-зелёной потёртой обивкой. Это её спальное место с детства.
Напротив, идеально заправленная кровать с жёсткой панцирной сеткой. Кружевная накидка на двух выставленных одна на одну подушках. Всё как любила бабушка. Неизменный атрибут советской жизни — настенный гобелен. «Три богатыря». Портрет бабушки скрывает могучую фигуру Ильи Муромца до самого коня.
Девушка привычно кивнула строгой женщине на фото.
Ни одного лишнего отпечатка на ровном слое пыли. Отодвинутый от письменного стола стул и непросохшая мужская рубашка на нём — вот, пожалуй, и всё, что изменилось.
Она похромала на кухню. Вроде весила немного, а рассохшийся табурет под тяжестью уставшего тела всё равно заскрипел.
— Быстро ты, — парень уже натянул брюки, но лопатку из рук так и не выпустил. Мешал жарящееся мясо.
— Залатали да выпнули, чего со мной церемониться.
Амон поднялся с любимого места в углу. Мокрый нос ткнулся в руку.
— Быстро дошла, — лопатка заняла упор лёжа широкой частью к сковороде.
— Так травмпункт в соседнем дворе.
Первоначально она и рассчитала траекторию так, чтобы дойти до него самостоятельно, но проклятая потеря крови испортила все её планы. Теперь в её квартире стоит с голым торсом ещё один богатырь.
— Всё мясо пожарил? — она старалась придать своему голосу безразличный тон, но это оказалось сложно. От его ответа зависело останется ли собака голодной только завтра или уже сегодня.
— Нет, половину. Странно ты живёшь. Кроме варёной гречки и сырого мяса мелкими кусочками больше и есть нечего. — Он попробовал своё блюдо и выключил газ.
— Это собачья еда. Была собачья. Ровно на два дня.
Словно понимая, что с его едой какая-то засада, пёс положил голову ей на колени, заглядывая в глаза.
— Придётся урезать тебе пайку, дружок, — она потрепала пса по загривку.
— А ты сама что будешь есть? — парень дотянулся через лохматую спину собаки до куска вафельной ткани и вытер лоб.
— Ничего.
Надо бы встать, переодеться, но она так устала, что сил хватило только откинуться к стене и прикрыть глаза. Злополучное мясо так вкусно пахло, что в животе заурчало.
— Ужин? — услышав этот звук, встрепенулся парень. — Раз уж он всё равно готов.
— Интересно, что ты ешь на обед, если на ужин у тебя жареное мясо? — спросила она, не открывая глаза.
— Интересно, что ты ешь вообще, если на завтрак, обед и ужин у тебя пустой холодильник.
— Мне хватает запахов из окон соседей. А ещё у меня есть вода, — она открыла один глаз. — На ужин кипячёная.
— Не вопрос, — усмехнулся он и налил ей стакан воды, громыхнув эмалированным чайником. — Я овощи купил. Может хоть салат?
— Спасибо! — она с энтузиазмом выпила чуть тёплую воду и посмотрела на часы. — Но не сейчас.
Около семи. Амону пора есть, а в девять у неё встреча. Очень важная встреча.
И как не накатывала слабость — слава местной анестезии, хоть нога пока не болела — она встала, чтобы покормить Амона.
Смешала половину оставшегося мяса с варёной гречкой и поставила суетящемуся возле неё псу.
— Разве мясо не надо варить? — следил за её манипуляциями парень.
— Пепси, сколько тебе лет? — она вымыла руки и сдёрнула у него с плеча полотенце.
— Двадцать один, — ответил он без заминки.
— Собаки не переваривают варёное мясо. Не в том смысле, что не любят, а именно не могут переварить. Так устроена их пищеварительная система. Только свежее.
Она вернула мокрое полотенце на место, похлопала парня через ткань по широкой груди.
— Ты ешь, раз уж всё равно приготовил, а у меня дела, — и похромала в ванную.
— Ого! — отреагировал парень на её появление при полном параде. Он так и сидел в кухне.
Длинное чёрное платье без рукавов в пол и чёрная шляпка с декоративным цветком. Он встал с единственного табурета.