– А вот это один из наших водолазов выудил из воды. – Айзек вручил Эрике маленький прозрачный полиэтиленовый пакет с водительскими правами. С минуту они все молча смотрели на фото.
– Выразительная фотография, – заметил Питерсон. – Как будто она там смотрит на нас с того света.
Эрика подумала, что он прав. Часто на документах взгляд у людей остекленелый или оторопелый, будто им в лицо неожиданно направили свет фар. Однако у Андреа взгляд был уверенный.
– Боже мой, – промолвила Эрика, переводя взгляд с фотографии Андреа на тело мертвой девушки, которая лежала на носилках, грязная, с широко открытыми глазами. – Как скоро вы сумеете установить точную причину смерти?
– Я дал вам достаточно сведений для продолжения расследования. Остальное после вскрытия, – ощетинился Айзек.
– Которое вы проведете сегодня же, – сказала Эрика, остановив на нем твердый взгляд.
– Да. Сегодня, – пообещал Айзек.
* * *
Вокруг палатки криминалистов стояла тишь. Снегопад прекратился. Группа полицейских в форме прочесывала территорию вокруг озера, пробираясь по глубокому снегу, налипавшему на их темные ноги.
Эрика вытащила телефон и позвонила Маршу.
– Сэр. Это – Андреа Дуглас-Браун, – доложила она.
Сначала ответом ей было молчание, потом:
– Черт.
– Я сейчас допрошу парня, который ее нашел, затем поеду к ее родителям, сообщу им, – сказала Эрика.
– Какие есть соображения, Фостер?
– Это, вне сомнения, убийство, возможно, изнасилование с удушением или утоплением. Все вещественные доказательства уже отправлены на экспертизу в отделение.
– Подозреваемые есть?
– Нет, сэр. Но я рою землю. Нужно организовать официальное опознание в присутствии родных. Судмедэксперты сразу же с места преступления везут тело на вскрытие. Я буду держать вас в курсе.
– Если б я мог сказать СМИ, что у нас есть подозреваемый… – начал Марш.
– Да, сэр, я понимаю. В первую очередь нам необходимо пообщаться с ее родными. Вполне вероятно, что она знала убийцу. Свидетелей ее исчезновения нет, никто не видел, чтобы ее похитили. Возможно, здесь она встречалась с убийцей.
– Полегче, Фостер. Не надо лезть на рожон, сразу выдвигать версию о том, что Андреа отправилась туда на некую непристойную оргию.
– Я ничего не говорила про посещение непристойных…
– Не забывайте, это уважаемая семья.
– Мне не впервой, сэр.
– Да. Но помните, с кем вы имеете дело.
– Помню. Со скорбящими родственниками. И мне придется задать им традиционные вопросы, сэр.
– Да, но это приказ. Не прите на пролом.
Эрика отключила трубку, злясь на Марша. Что всегда ее возмущало в Британии, так это здешняя классовая система. Марш требовал, чтобы даже при расследовании убийства к родным погибшей девушки относились как к VIP-персонам.
Из палатки вышли Мосс, Питерсон и еще один полицейский в форме, и все вчетвером они, обойдя озеро, вышли к утопленному саду. Видели ли эти пустоглазые статуи, размышляла Эрика, как мимо волокли Андреа, взывавшую о помощи что было мочи?
На отвороте куртки сопровождавшего их полицейского затрещала рация.
– В кустах на Лондон-роуд мы только что нашли маленькую розовую сумочку, – сообщил металлический голос.
– В какой стороне Лондон-роуд? – спросила Эрика.
– Это – центральная улица. – Полицейский показал куда-то за деревья.
После долгих месяцев бездействия Эрика силилась настроить мозг на рабочий лад. Каждый раз, закрывая глаза, она видела в воображении истерзанную, избитую Андреа с пустотой в широко открытых глазах. Расследование убийства – это бездна различных вариаций и тонкостей. На полный осмотр среднестатистического дома у криминалистов порой уходило несколько дней, а здесь площадь места происшествия составляла семнадцать акров, вещественные доказательства были разбросаны по общественной территории, укрыты толстым слоем снега.
– Принесите ее к туристическому центру, к «скорой», – велела Эрика полицейскому, и тот поспешил прочь. Спустя несколько мгновений из-за живой изгороди появились Мосс и Питерсон. У подножия покатого, занесенного снегом склона высилась футуристическая стеклянная коробка туристического центра. Двор перед зданием центра был исполосован колесами машины «скорой помощи», стоявшей с открытыми задними дверцами. В машине, укутанный в одеяла, сидел парень лет двадцати с небольшим. Лицо у него было посеревшее, сам он дрожал. У открытых дверей «скорой» стояла невысокая женщина, наблюдавшая, как один из криминалистов в резиновых перчатках обрабатывал одежду парня, маркируя и рассовывая по специальным прозрачным пакетам его грязные вещи – теплый спортивный костюм, свитер и кроссовки. Брови у женщины были такие же лохматые, как и у парня, а вот лицо – с кулачок, с заостренными чертами.