От созерцания фотографий их отвлекло покашливание. Они повернулись и увидели в дверях кабинета Саймона и Диану Дуглас-Браун. Эрике мгновенно стало стыдно своей предвзятости, ведь два человека, что стояли перед ними с напряженными лицами, были просто-напросто перепуганные родители.
– Пожалуйста, скажите сразу, что случилось. Это Андреа? – умоляющим тоном обратилась к ним Диана. Эрика различила легкий акцент в безупречном английском миссис Дуглас-Браун, такой же, как у нее самой.
– Прошу вас, присядьте, – предложила она.
Увидев их мрачные лица, Диана свое закрыла руками.
– Нет, нет, нет, нет, нет! Это не она. Не моя девочка. Прошу вас, скажите, что это не моя девочка!
Саймон обнял жену одной рукой.
– Как это ни прискорбно, но я вынуждена сообщить, что сегодня утром тело вашей дочери было обнаружено на территории музея имени Хорнимана в южной части Лондона, – сказала Эрика.
– Вы уверены, что это она? – осведомился Саймон.
– Да. На месте происшествия мы нашли водительские права на ее имя и мобильный телефон, зарегистрированный на Андреа, – объяснила Эрика. – Мы делаем все возможное, чтобы установить причину ее смерти, но должна сказать, что умерла она при подозрительных обстоятельствах. Мы считаем, что Андреа убили.
– Убили? – Все так же закрывая ладонями лицо, Диана отстранилась от мужа и грузно опустилась на диван у книжного шкафа. Саймон побледнел, его оливковая кожа приобрела зеленоватый оттенок. – Андреа… убили? – повторила Диана. – Кому понадобилось ее убивать?
– Боюсь, вам придется поехать и официально опознать Андреа, – помедлив, произнесла Эрика.
Снова молчание. Где-то в глубине дома пробили часы. Диана отняла руки от лица и внимательно посмотрела на Эрику.
– Odkial ste? – спросила она.
– Narodila som sa v Nitre, – ответила Эрика.
– Не надо по-словацки, не сейчас. Давайте говорить по-английски, – осадил их Саймон.
– Почему о смерти дочери мне сообщает какая-то женщина из Нитры? – возмутилась Диана, остановив на Эрике взгляд, в котором сквозил вызов.
– Как и вы, в Англии я прожила дольше, чем в Словакии, – объяснила Эрика.
– Не сравнивайте себя со мной! Где другой офицер, тот, что уже был здесь… Спаркс? Я не желаю, чтобы судьба нашей дочери зависела от квалификации какой-то там словачки.
– Миссис Дуглас-Браун. – Эрика почувствовала, как в ней всколыхнулся гнев.
– Леди Дуглас-Браун.
– Я служу в полиции двадцать пять лет, – вскипела Эрика. – Старший инспектор…
– Уверяю вас, мы делаем все возможное, чтобы найти того, кто это сделал, – вмешался Питерсон, взглядом предостерегая Эрику.
Она взяла себя в руки и, вытащив блокнот, открыла его на пустой странице.
– Леди Диана, с вашего позволения, я хотела бы задать вам несколько вопросов?
– Нет. Я не позволяю, – заявил Саймон. Взгляд его темных глаз посуровел. – Неужели вы не видите, что моя жена… что мы… Мне нужно позвонить. Еще раз: откуда вы?
– Нитра находится на западе Словакии, но, как я уже объяснила, в Англии я живу более двадцати лет.
– Меня не интересует ваша биография. Я спрашиваю: вы из столичной полиции?
– Да, мы из отделения полиции Луишем-Роу, – подтвердила Эрика.
– Хорошо. Мне нужно сделать несколько звонков. Прояснить ситуацию. Я общаюсь непосредственно с помощником комиссара Оукли…
– Сэр. Расследование веду я…
– И вместе с комиссаром Клайвом Робинсоном принимал участие в работе нескольких комитетов по координации деятельности с полицией…
– При всем моем уважении, сэр, вы должны понять, что расследование веду я, и мне необходимо задать вам вопросы! – Слишком поздно Эрика осознала, что повысила голос до крика. На несколько мгновений воцарилась тишина.
– Босс, можно вас на пару слов? – обратился к ней Питерсон. Он глянул на Мосс. Та едва заметно кивнула. Эрика почувствовала, что краснеет. – Босс, на пару слов, – настойчиво повторил Питерсон. – Давайте отойдем. – Эрика встала и последовала за ним в коридор. Питерсон закрыл дверь. Эрика прислонилась к стене, пытаясь дышать медленнее.
– Знаю, – сказала она.
– Послушайте, босс, я не собираюсь вам перечить. Согласен, ситуация неприятная, но нельзя проявлять агрессивность по отношению к родителям жертвы. Ведь в данный момент они именно родители. И ничто иное. Пусть порисуется. Мы-то знаем, что будет дальше.