Отец кивнул.
― Я понял.
Лукас был уверен, что молчаливое согласие его отца испарится, как только он услышит первое решение Лукаса, с которым он будет не согласен. Помимо того, что, оставаясь, ему придется разгребать весь бардак, он подписывается на два года изматывающих поединков с отцом.
Мужчина посмотрел на дверь. Пошло все это к черту. Может, ему просто покинуть компанию, схватить Кейтлин, забраться на яхту и отправиться путешествовать вокруг света вдвоем лет на двадцать.
― Ты сказал, что хочешь сделать все правильно, Лукас. Что хочешь быть достойным своей женщины, ― только его отец может произнести слово «достойный» так насмешливо, будто это что-то отвратительное. ― Если ты настроен серьезно, то это единственный способ, как этого достичь.
Как бы сильно он ни хотел возразить этому, поспорить с этим, его отец был абсолютно прав. Он должен был изменить работу своей компании. И был единственным, кто с этим справится.
― Вызови на завтра наших адвокатов, ― произнес Лукас. ― Назначь встречу.
Отец поднялся и направился на выход. Лукас привык к его таким резким уходам. Но надеялся, что в этот раз все будет по-другому.
― Эта женщина, ― произнес отец, останавливаясь в дверном проеме.
― Да?
― Надеюсь, она заслуживает всего этого.
Лукас улыбнулся. Из всего того, что они обсуждали в этом кабинете последние несколько минут, это было единственным, в чем он был уверен.
― Заслуживает.
Глава 13
Кейтлин зашла в паб «У Пэт» следом за Колумом, закрывая рукой свой широкий зевок. Это был долгий день в конце длинной недели очень длинного месяца. Она ушла от Лукаса Уайтинга четыре недели, три дня и семнадцать часов назад. Не то чтобы она считала.
За это время она делала лишь две вещи: работала до изнеможения, а потом, приходя домой, плакала до тех пор, пока не засыпала. Сегодняшний день вряд ли будет чем-то отличаться от предыдущих, но она надеялась это исправить. Девушка не может продолжать жить в том же духе. Пришло время перестать себя жалеть и двигаться дальше. Как-нибудь.
Айлис написала ей сообщение как раз в тот момент, как Кейтлин уходила из офиса, заявляя, что ее ждет сюрприз, когда она вернется домой. Кейтлин подавила желание немедленно ответить, умоляя кузину отложить все, что бы она ни запланировала. Если она собирается начать все сначала, ей, по крайней мере, нужно начать. Сегодня был тот самый день.
Ее семья окружала Кейтлин заботой, поддерживая ее, пока она пыталась оправиться после очередного разбитого сердца. Каждый из них имел право сказать ей «Я же говорил», но никто этого не сделал.
Они все утешали ее, составляли компанию, пытались подбодрить. Ее мама с Райли готовили ее любимые блюда. Дядя Трис всегда встречал дома охлажденной бутылкой «Гиннесса» и шуткой. Дядя Эван был королем объятий. Каким-то образом он мог с одного взгляда понимать, нужны ли ей его теплые волшебные медвежьи объятия.
Самой сложной частью расставания было скрыть свою депрессию от Попса. Никто так и не рассказал ему об угрозе их пабу, которая исчезла в то же время, что и Лукас, поэтому она старалась отвечать на вопросы Попса расплывчато. Он знал, что они с Лукасом расстались из-за того, что нельзя исправить, и Кейтлин была опустошена.
И потому что это был Попс, самый чудесный мужчина на свете, он позволил ей плакать на своем плече бесчисленное количество раз, обещая, что впереди ее ждет тот, кто будет любить всегда.
Каждый раз, когда он это произносил, Кейтлин видела лицо Лукаса и начинала плакать еще сильнее.
― Я сразу же поднимусь к себе, ― сказала она Колуму.
― А что насчет сюрприза Айлис?
Кейтлин покачала головой.
― У меня нет для этого сил.
Колум указал пальцем на бар.
― Думаю, тебе все же придется найти немного.
Кейтлин, проследив за его жестом, не могла поверить своим глазам.
За барной стойкой между Попсом и ее отцом сидел Лукас. Он пил «Гиннесс», и все они смеялись над чем-то, что сказал Трис.
Вся эта сцена была слишком дружелюбной, слишком милой. Слишком странной.
Видимо, ее появление было замечено. Патрик был зеркальным отражением своего близнеца, Колума, они оба указывали пальцами только в противоположных направлениях, друг на друга.
Лукас развернулся на барном стуле, он все еще улыбался, но удовольствие, которое было на его лице пару секунд до этого, сменилось чем-то иным. Не беспокойством. Целеустремленностью.