“Ну, это уже кое-что”, - говорю я с улыбкой. “Могу я задать странный вопрос?”
Он лучезарно улыбается мне. “Обожаю странные вопросы”.
-Превосходно. Я указываю на большой портрет, висящий на стене позади Нейта. “ У тебя есть теория насчет Роберта Талли? О том, что с ним случилось?
-А... ” Он на мгновение задумывается. “Ну, я не могу сказать, что знаю лучше, чем любой, кто пытался ответить на этот вопрос раньше. Однако Роберт был очаровательным, благородным человеком, который очень заботился о своей семье. Я полагаю, что бы ни произошло, это было довольно необычно. Я часто задавался вопросом, не погубила ли его доброта ”.
“Что ты имеешь в виду?” Спрашивает Нейт.
-Такой преданный молодой человек, возможно, слишком доверчивый к миру. Есть множество способов, которыми кто-то может воспользоваться ”.
Я поджимаю губы. “ Значит, вы верите, что он был убит. А не сбежал.
“Кто бы убежал от всего этого?”
Я понимаю, что он имеет в виду. Былая слава. Богатство. Титулы и привилегии. Однако это ироничная метафора - стоять в этом пустом, темном маленьком коттедже, окруженном лицами мертвых. Просматриваю увядающие остатки наследия Талли, поскольку их поместье рушится из-за скандала и банкротства.
-Ты же знаешь, они похоронены где-то там. Почти все до единого. Если захочешь навестить.
У меня перехватывает дыхание. - Это было бы нормально?
У меня было искушение, когда мы впервые проезжали мимо, но это показалось мне грубым. Кладбищенский туризм всегда казался мне неправильным.
“В остальном они сидят там совсем одни”, - трезво говорит мужчина.
Мы с Нейтом выходим на кладбище и прогуливаемся вдоль рядов выветренных надгробий. Человек в музее дал нам карту покойного, и вскоре мы находим пустую могилу Роберта Талли. Я смотрю на жуткое пустое место там, где должна быть дата смерти.
“Моя мать бросила меня”, - говорю я.
Это неловкий способ начать разговор, но инстинкт сделать это вырывается у меня изо рта без разрешения.
-Иногда она присылает открытку на день рождения или что-то в этом роде, - продолжаю я. “ Но чаще всего она исчезала. Высадила меня у порога дома моего отца, когда мне было два года, и сбежала, не оглядываясь. Я не знаю, где она и что делает. Когда она умрет, я, возможно, даже не узнаю.
-Это жестоко. ” Голос Нейта низкий, мрачный. - Мне жаль.
“Наверное, я пытаюсь сказать, что странно, как контекст меняет историю. История рассказывает о Роберте в таких таинственных, трагических выражениях. Но что насчет людей, которые знали его? Тех, кто остался позади. Чувствовали ли они себя брошенными? Отвергнутыми? Или, если он ушел из-за любви, почему он позволил своей семье вечно оплакивать его потерю?”
Нейт наблюдает за мной со своим непроницаемым выражением лица. - Ты увлечен всем этим.
Я пожимаю плечами, надеясь, что жар, заливающий мое лицо, не так заметен в прохладном послеполуденном воздухе.
“Кто не любит хорошие истории? Это романтично, не так ли? Любовь, смерть и семьи, раздираемые трагедиями. Лучше Инстаграма, реалити-шоу или какой-нибудь другой ерунды ”.
Нейт слегка улыбается, отчего у меня учащается пульс. - С этим не поспоришь.
Мы идем к следующему ряду, где я останавливаюсь перед другим надгробием. Лоуренс тоже здесь. Младший брат, которого герцогиня описала в своем дневнике как избалованного, капризного ребенка. Книги, в которых упоминается Лоуренс до того, как он стал патриархом семьи Талли, называли его несерьезным, нелюбопытным мальчиком без каких-либо выдающихся качеств. Мальчик, который умудрился быть таким непохожим на своих братьев.
“Если бы Роберт не исчез, а Уильям не умер, - говорю я, - Лоуренс не унаследовал бы земли и титулы семьи. Он не произвел бы на свет потомков, которые унизили фамилию Талли и довели поместье до разорения. Это трагично ”.
“Это очень британская история”, - криво усмехается Нейт.
-Я так понимаю, вы не монархист.
Он бросает на меня сухой взгляд. - Нет.
Я отхожу от могилы Лоуренса. Пока мы продолжаем осмотр, Нейт засовывает руки в карманы поношенных джинсов, его длинные ноги двигаются легкими шагами. От него исходит эта совершенно невозмутимая аура. Раскованный. Более того, от него исходит ощущение, что он может взорваться в любой момент. Сейчас он здесь, со мной, но только потому, что сам этого хочет. Никто и ничто не сможет захватить его, если он сам им не позволит.
-Тогда, может, отправимся? Он смотрит на меня.
-Конечно, давай— - Мой взгляд зацепляется за цветовую вспышку среди зелени. “ Вообще-то, подожди. Только еще кое-что, - говорю я ему, прежде чем умчаться.