– Садись!
Тон был жестким; это было больше, чем приглашение. Через несколько мгновений зеленая машина тронулась, увозя двух «подруг»…
Сюзанн сразу заговорила:
– У тебя много времени забирает работа у Клод?
– Ужасно…
– Удели мне пять минут, чтобы выпить со мною кофе.
– Пожалуй, я не смогу…
– Придем! Не упрямься! Я знаю Клод лучше тебя: она даже не заметит, что ты опоздала…
– Сюзанн, из-за тебя я рискую попасть в историю!
– Какую историю? Сейчас я тебе действительно расскажу историю… Она тебя заинтересует чрезвычайно… Мы поедем в то же кафе, что и позавчера: там нам будет спокойно…
Минуты три спустя они сидели за уединенным столиком в баре на улице Марбёф.
– Ах, – усмехнулась Сюзанн в полумраке бара, – ты воображала себе, что он был твоим, твой Жорж? Ты воображала, что его зовут Жорж? Прекрасно! Нет, это Боб, и это «мой Боб»! Хотя в глубине души я не очень уверена, что он мой. Он вообще не может принадлежать никому: он ничей, он хозяин, главарь, ты поняла? Это «Месье Боб»!
Вот так, будто сорвавшись с тормозов, Сюзанн выставила напоказ все бесчестье своей собственной жизни, жизни так называемого Жоржа Вернье и жизни Аньес, до которой она опустилась, сама не подозревая того. Неприглядность картины этого чудовищного разоблачения и сегодня внушала отвращение, тем более, что она возникла в памяти Аньес здесь, в том месте, где все взывало к бескорыстию, жертвенности, милосердию, искренности чувств и чистой любви.
– Итак, ты воображаешь, что, когда я представила тебя ему, все было чинно и благородно? В течение двух лет я исправно работала на него, но месье этого было недостаточно. Я крутилась хорошо, но не могла принести больше, чем приносила! Тогда он заставил меня найти себе в замену бывшую манекенщицу, вроде меня (он любит этот жанр), и я подумала о тебе. Боб тебя сразу оценил. Он сказал мне: «У нее, есть данные, но нужно будет проделать этот трюк осторожно, чтоб у нее не возникло подозрений, иначе она выскользнет из наших рук. Мне дорого обойдется ее обучение». И это правда, моя девочка, ты стоила нам дороговато: я кое-что знаю об этом, потому что это я добывала бабки! Как бы вы жили вдвоем в вашем «любовном гнездышке», если бы я не обеспечивала ваши тылы? «Я с тобой расплачусь позже, – ворковал он, – тогда она будет работать на тебя. Ты всегда будешь для меня «настоящей!» Когда дело пошло с Дамэ (идеальный клиент для дебютантки), он улыбался: «Она в наших руках, но, черт возьми, чего мне только не пришлось наговорить ей, чтобы она сделала свой первый неверный шаг! Разорение, Камерун и все эти грандиозные сцены! Но, вот что стоит труда, так это запустить эту девчонку в высший свет. Я представляю ее, работающую на Елисейских полях, в пристойной маленькой машине, впрочем, элегантной, что-нибудь вроде «Аронд», и снимающую солидных клиентов!»
Это был момент, когда я начала завидовать тебе. Я сказала ему: «А мне ты предоставляешь ходить пешком?» – «Нет, – ответил мне он, – у тебя тоже будет маленькое авто, только более вызывающее, чем у нее. В твоем стиле. Что ты скажешь об «Эм-Жи»?» Так и появилась у меня моя зеленая «Эм-Жи», а тебе он дал твою «Аронд»… Он вполне мог бы нам подарить эти машины, ты начинала приносить немало. Боб мне рассказывал о твоих ухищрениях: «Представь себе, крошка Аньес прикидывается, что работает в доме моделей у Клод Верман. Ситуация потрясающая! Двести кусков в месяц, изо дня в день, как по волшебству!» Мы смеялись над твоими небылицами. «Что ты хочешь, – говорил он, – она стремится сохранить престиж честной женщины в глазах достойного Жоржа Вернье! Я не должен знать, что она спит с другими. Она настолько пытается создавать видимость приличия, что даже бывает время от времени на улице Лорда Байрона в доме моделей Клод Верман: это ее алиби. Клод Верман, впрочем, имеет репутацию, которая склоняет меня к мысли, что она ни в чем не отказывает такой хорошей девочке, как Аньес…»
«Мне становится смешно, когда подумаю, что ты воображала, что водишь его за нос! Но ты не знаешь этого человека! Ему – позволить ученице одурачить себя? Да он видит все, он знает все! Он посчитал всех мужчин, которых ты снимала, он знал тарифы, а расчеты мы делали вместе. Он говорил: «Дела идут неплохо: она приносит много. И в том положении, в которое она сама себя поставила, так будет продолжаться еще долго. Эта девчонка – просто клад. Через некоторое время, когда я раскручу ее на полную катушку, я дам ей боевую кличку «Ирма»; она очень ей подойдет».
Я его спросила: «Ты не пустишься с ней в любовь?» Он мне ответил, что нет, что ему противны жеманницы в твоем духе и что он предпочитает мой тип.