– Пардон! Оно будет, но только для одного мужчины – Робера.
– Это твое настоящее имя, «Робер»?
– Да, настоящее… «Месье Боб» и «Прекрасная Ирма» – это исключительно для работы! Ты знаешь: большинство великих артистов берет псевдонимы…
Их сожительство продолжалось…
Каждый день повторялось одно и то же: она уходила сразу же после полудня и возвращалась только утром. Изнуренная, она ложилась рядом с мужчиной, который давно уже спал глубоким сном. Ни она, ни он никогда не просыпались раньше полудня. Затем следовал торопливый двойной туалет: он приводил себя в порядок для таинственных занятий, где игра занимала первое место; она становилась обворожительной для новых знакомств…
Это был единственный момент за день, когда они говорили друг с другом. Разговор почти всегда начинался традиционным вопросом, который задавал Боб:
– Сколько ты заработала вчера?
– Сорок…
Теперь Аньес-Ирма прекрасно усвоила свое ремесло. Она «работала» в регулярном ритме, отдавая ему все, что удавалось заработать в течение дня и ночи.
Иногда, положив в карман выручку, он демонстрировал нежность к ней. Но это происходило все реже и реже, потому что действия его никогда не совпадали с его желаниями. Он был одержим одной целью: утвердить и поддерживать свою власть. В таких случаях он говорил:
– Прекрасно, малышка. Ты заслуживаешь вознаграждения…
Эти «вознаграждения», так долго бывшие единственной радостью в ее жизни, теперь превратились в настоящий кошмар. Со времени смерти Сюзанн, несмотря на оправдания Боба, она не переставала думать, что он единственный виновник ее смерти, а может быть убийца. Боб стал ей безразличен, она возненавидела его. Она вынуждена была его обманывать. Часто ей это не удавалось. Однако ее тело в течение слишком долгого времени было порабощено этим мужчиной, чтобы она не находила в некоторые моменты прежнее удовольствие в его объятиях. После очередной уступки, она еще больше презирала себя и ненавидела месье Боба.
Он, казалось, примирился с этими, как он выражался, капризами своей подруги. Она продолжала регулярно приносить деньги, и это было главным. Он не собирался создавать из их совместной жизни иллюзию жизни супружеской четы с присущими ей церемониями и привычкой задавать друг другу вопросы.
Аньес, вопреки расчетам Боба, все-таки надеялась на освобождение, но пути к нему она пока не видела. Мысленно она не переставала повторять, что он – убийца. К сожалению, никаких доказательств у нее не было. Если бы против Боба была хотя бы какая-нибудь улика, полиции не составило бы большого труда задержать преступника и засадить его за решетку. К несчастью, Боб оказался прав, заверив ее с обычным спокойствием, что дело будет закрыто через двадцать четыре часа. Так оно и произошло на самом деле. Больше никто не вспоминал о Сюзанн, но… Именно за это «но» отчаянно цеплялась Аньес, которую все еще не покидало ощущение, что какая-нибудь улика должна непременно всплыть…
Когда Боба не было дома, она тщательно осматривала его личные вещи и документы, скрупулезно обшаривала одежду, но не находила ничего, что могло бы свидетельствовать против него. Аньес хотела даже пойти в полицию с жалобой на своего «покровителя», но его обвинили бы только в сутенерстве, и приговор не был бы суровым. Больше она ничего не могла доказать. Месье Боб не имел судимости и неоднократно хвастался перед Аньес своей безупречной репутацией. Он наверняка воспользовался бы отсрочкой, а Аньес поплатилась бы за донос, который в преступном мире расценивается как предательство и карается смертью. Таким образом, у Аньес оставался последний шанс, о котором она не смела и мечтать. На него ее случайно натолкнул сам Боб; прочитав однажды вечером в газете сообщение об осуждении какого-то сутенера за убийство своей подопечной, он сказал тогда:
– Всего бы этого не произошло, если бы она заплатила ему назначенный за освобождение выкуп. Глупая девчонка! Что значит два миллиона в наше время! А она была бы сейчас жива и свободна…
– А во сколько бы ты оценил меня, – вкрадчивым голосом спросила Аньес, – если бы я захотела «освободиться», заплатив тебе выкуп?
Он, окинув ее пристальным взглядом, ответил:
– Тебя? Что за вопрос! Ты прекрасно знаешь, что мы неразлучны…
– Ну, все-таки ответь мне: во сколько, по-твоему, можно меня оценить?
– Принимая во внимание твой золотой вес, – сказал он иронично, – по-моему, ты стоишь слишком дорого. Тебе не хватит всей жизни, чтобы собрать такую сумму.
Услышав это, она поняла, что он не отпустит ее никогда. Значит, ей оставалось надеяться только на чудо и этим чудом была Элизабет.