— О каком имени ты говоришь? — спросила Гризельда.
— Я не могу назвать его тебе. Если оно действительно подходит тебе, ты когда-нибудь узнаешь его сама. А сейчас подумай о своем отъезде. Тот, кто прячется наверху, должен покинуть Ирландию. Конечно, он не захочет уезжать. Он верит, что какая-то сила удерживает его на этой земле. Но он скоро поймет, что это не так. Только дольше ожидать нельзя. Увези его как можно скорее. В любой момент на него может обрушиться опасность. Достаточно, чтобы он чихнул или чтобы твоей матери пришло в голову покопаться в старых платьях. Да и этот грубиян Лейн может появиться с обыском. Это сильный, но глупый человек. Всегда опасайся дурака, он опаснее голодного волка.
Гризельда не стала дожидаться ночи, чтобы пойти к Шауну. Она не хотела терять ни часа. Она промелькнула по всему дому, повидала Китти, собиравшуюся в обход, и успокоила ее, не уточняя подробностей, встретила Элис и с удивлением узнала, что та должна перебраться в монастырь на следующей неделе, столкнулась с мечтательно настроенной Джейн, даже не заметившей ее, поздоровалась с отцом, обняла мать и исчезла с корзинкой, которую ей вручила Молли.
Она нашла Шауна, сердитого от безделья и от мыслей об опасности, которой он подвергал Гризельду. Едва она появилась на чердаке, как он заявил:
— Я не могу оставаться здесь! Я должен уйти! Мне нужно побывать в Англии. Потом я вернусь сюда, и мы снова будем вместе.
— Вот именно! Ты приезжаешь, ты исчезаешь и возвращаешься с дырками по всему телу! Если я позволю еще раз тебе уехать одному, то ты, когда вернешься, будешь носить голову под мышкой! Не думай, что ты так легко исчезнешь отсюда! Мы уедем вместе!
— Но.
— И мы поедем не в Англию! Зачем тебе нужно в Англию?
Он с удивлением посмотрел на Гризельду. Она говорила уверенно, категорично. Не замолкая, она достала из корзинки скатерть, кружку, горшочек с молоком, пирог, разрезанный на четыре куска, и яблоки. Все это было разложено на сундуке. Она продолжала:
— Ты хотел взять меня с собой в Америку, чтобы продавать машины для сельского хозяйства. Ты передумал?
Шаун проглотил все, что было во рту, и ответил:
— Все меняется. Я хотел поехать в Штаты, чтобы собрать деньги и отправить их Парнеллу, чтобы он мог продолжать действовать, когда забудется отвратительный процесс, который был навязан ему. Он — единственная надежда Ирландии. Я хорошо понимаю, что наши стычки с полицией ни к чему не приведут. Правильный путь выбрал Парнелл. Но сейчас он болен. Вокруг него скопилось слишком много ненависти, слишком много предательства. Его оставили все бывшие соратники. В него продолжают верить только простые люди. И мы нужны ему. Я не могу оставить его в такое время. Сейчас он лечится в Брайтоне. Я хочу встретиться с ним, попросить у него инструкции и вернуться в Ирландию, чтобы подготовить его приезд сюда.
— И ты думаешь, что в Англии никто не знает твоего имени? А когда ты вернешься в Ирландию, то к тому времени констебли забудут про тебя?
— Я поменяю фамилию, буду скрываться.
— А я? Куда ты денешь меня? И как ты собираешься добраться до Брайтона? Может, вплавь? Или на костылях?
Он грохнул кулаком по сундуку.
— Перестань изображать ирландского мула!
Гризельда спокойно сказала:
— От твоего кулака шум разносится по всему дому.
Она выпрямилась и повернулась к двери. Он встал и, подойдя к ней, взял за руку, готовый к любой неожиданности.
— Прости меня, — сказал он. — Я забылся.
Никто не появился. Гризельда сознательно преувеличила опасность. Шум на чердаке можно было услышать только в комнате этажом ниже, в спальне леди Гарриэтты. Она как раз находилась у себя, переодеваясь к обеду с помощью Молли.
— Вы слышали, Молли? — спросила она, прислушиваясь.
— Вы о чем, мадам? — поинтересовалась Молли с невинным видом.
Леди Гарриэтта не стала продолжать. Она уже как-то слышала ночью шум наверху, словно от чьих-то легких шагов. Это было частью той жизни, которая не должна была существовать. Она решила, что ей показалось.
— Молли должна связаться с Ферганом, — сказал Шаун. — Он займется подготовкой моей поездки. Нужно найти машину и какое-нибудь судно, чтобы добраться до берегов Англии. Дальше я отправлюсь сам.
— Я, я, я! — передразнила его Гризельда. — Всегда это «я»!