Продажа семейных драгоценностей позволила выплатить сумму залога за лондонский особняк, но к июлю 1860 года семье Гринов не принадлежало ни одного квадратного метра земли в Ирландии.
В 1864 году полковник Харпер, который приобрел замок Гринхолл, решил продать его вместе с пятью десятками гектаров земли.
Августа, всегда мечтавшая вернуть имение родителей, убедила мужа купить Гринхолл. В ноябре 1864 года Гринхолл перешел к новому хозяину, Лайонелю Ферре. В первый день нового 1865 года в оставшемся почти без мебели замке леди Августа устроила прием для родителей, друзей и знакомых. Торжество сопровождалось музыкой скрипичного оркестра из Дублина и волынок из Белфаста. В оконных проемах горели факелы, освещавшие подъезд замка для множества прибывающих со всех сторон экипажей. Августа ликовала. Арабелла и ее муж отсутствовали; Арабелла была тяжело больна и скончалась через полгода; Джон и Гарриэтта тоже не смогли приехать — для них было слишком далеко и слишком дорого.
Августа предложила мужу окончательно переселиться в Гринхолл, и тот согласился. Он увидел в этом варианте тайное преимущество: частые поездки в основное имение позволяли ему больше времени находиться вне досягаемости супруги со слишком властным характером.
Нотариус предложил Августе приобрести и Сент-Альбан, но та отказалась. Она не хотела даже слышать об острове, из-за которого ее отец лишился владения предков и потерял все состояние.
Оставшийся в одиночестве остров ждал.
После смерти сэра Джонатана белый особняк опустел. Два раза в году слуги нотариуса приезжали на остров, чтобы убрать здание, проверить крышу, залатать укусы ветра и моря, смазать замки и петли. Потом они закрывали ставни, и все уезжали, оставив молчаливый дом.
От прежней обстановки сохранился только портрет сэра Джонатана, который — вероятно, из уважения — никто не купил при распродаже мебели. Висевший на стене большого салона портрет юного сэра Джонатана, сидевшего в красном камзоле на белой лошади, замер в ожидании.
Посаженные деревья оказались на свободе; тем не менее загадочная дисциплина не позволяла им беспорядочно разрастаться. Ни один из видов не пытался заглушить соседей, ни одна из аллей не была захвачена растительностью. Рододендроны дали многочисленную поросль, занявшую все свободное пространство. Они сплошной стеной разрослись вплотную к стене, образовав завесу. В июне их усеивали цветы всех оттенков красного. Зрители, способные полюбоваться этим замечательным зрелищем, отсутствовали.
За пятнадцать лет до своей гибели сэр Джонатан решил засадить деревьями и другую сторону острова, обращенную к материку. Здесь, на просторной лужайке, он разместил несколько групп деревьев. С тех пор посадки разрослись, зеленые массивы, словно раздуваемые неисчерпаемым древесным соком, увеличились, но остались небольшими изолированными островками.
С каждым годом все более зеленый, более пышный и цветущий остров, запертый в окружающих его стенах, словно царевна в башне замка, терпеливо ждал. Его умывали бури, теплые дожди обеспечивали рост деревьев; ветер с океана проносился над ним и уносил далеко на материк запахи соленой воды и цветущих растений. Каждая весна расцвечивала его сумасшедшими красками, заставляя морских птиц менять привычные маршруты. Полы большого белого дома потрескивали, пустые комнаты шептались за ставнями. Сэр Джонатан тяжело вздыхал на своем портрете, скрипело седло на белой лошади. Иногда эхо приглушенного стона доносилось из дыры, пробитой в стене старой башни, но услышать его было некому. Камин в круглой комнате, заполненный дровами, замер в ожидании огня. Поленья, с каждым годом становившиеся все более сухими, тоже ждали.
В августе 1867 года налетевшая с сердца Атлантики буря тяжело навалилась на остров и подняла с него тучу листьев и прочего мусора. Эта туча пронеслась над Ирландией и Англией и упокоилась под Гамбургом, безжалостно потопив перед этим в Северном море несколько рыбацких лодок и одну парусную яхту. Яхта принадлежала лорду Арчибальду Барту, путешествовавшему с двумя сыновьями. Все трое погибли. Когда волны выбросили их тела на немецкое побережье, в правом ухе младшего сына Шарля, некрасивого светловолосого юноши девятнадцати лет, нашли небольшой листок каменного дуба.
Лорд Арчибальд Барт был дядей Гарриэтты, жены сэра Джона. Поскольку его прямые наследники погибли вместе с ним, значительная часть его состояния перешла к леди Гарриэтте, назначившей мужа управляющим этим имуществом.