Баскин кивнул.
– Даттону придется перемешать все позиции, персонала не хватает. Девушкам в магазине наверняка и надеяться нечего на какое-то повышение – Даттон для этого слишком старомоден.
– Возможно, он наконец расслабится.
– Маловероятно. – Лорд Баскин горестно улыбнулся. Он знал Герберта Даттона несколько десятилетий, знал его пятьдесят одно правило и дрожащий, но железный кулак – тот был не способен на импульсивность или инициативу.
– Магазин принадлежал твоей семье сколько – сто лет? Возможно, настало время оставить его.
Баскин медленно покачал головой.
– Что будет с женщинами? Страна все еще в кризисе. А еще мистер Рамасвами, он добирался из самой Индии, надеялся на работу в научной среде, но вынужден довольствоваться нами. Нет, я должен как-то удержать его в нужных руках.
– Как по-отечески с твоей стороны.
Баскин засмеялся.
– Уверен, что кажусь высокомерным. Но каждый из них нуждается в этой работе, чтобы поставить еду на стол, настолько плохи дела. Нам повезло, тебе и мне. Ты только оглянись. Здесь все. Всегда можно выудить возможность.
Так и было. В любую ночь в Лондоне бары в отелях, лобби театров и гостиные были набиты одними и теми же людьми: политиками и газетными магнатами, аристократами и американскими светскими львицами вроде Эллен Даблдей, писателями, артистами и актрисами вроде леди Оливье и Мими Харрисон. В Америке Голливуд контролировал киноиндустрию, Вашингтон был центром политики, а Нью-Йорк – искусства, но Лондон был центром всего. Город, выстроенный на призраках предыдущих; копни в любом месте и найдешь века реликвий времен римлян и англосаксов, эр викингов и норманнов, Елизаветинской и Викторианской эпох.
Лорд Баскин окинул гостиную взглядом и задумался, не суждено ли было собравшимся здесь лордам и леди вскоре стать другого рода реликтами. Лондон за пределами этих позолоченных комнат – тот, что принадлежал его сотрудникам, – был изнурен и разбомблен. Но изменения уже были на пороге, даже ему было видно. Лорд Баскин не знал, чего ожидать от грядущего десятилетия, но интуиция подсказывала, что на предыдущее оно будет совсем не похоже. Плотная жилая застройка, рабочие места, иммиграция и экспорт – все было на подъеме вместе с системой национального здравоохранения. Это означало деньги на отдых у моря, поездки в кино – и книги. Больше денег на новые нейлоновые чулки, которые могли себе позволить сейчас Вивьен и Грейс, несмотря на обтрепанные носы их лакированных туфель.
Его сотрудницы были крайне компетентными женщинами, которые выжимали максимум из доступного им, а доступно им было немногое. Лорд Баскин восхищался ими обеими и опасался, что мистер Даттон сослужил магазину дурную службу, назначая на руководящие позиции одних мужчин. Но Баскин был владельцем, который держал руки подальше от бизнеса: сердце его было в деле, но он знал свое место в мире и уважал чужую автономию. Его понимание собственного положения было цельным и бесспорным, и вот-вот должна была наступить расплата.
Глава шестая
Лэмбс-Кондюит-стрит – улица Ягнячьего водовода – была так названа не в честь очаровательной картинки, которую представляли туристы, но по имени торговца тканью и елизаветинской дамбы. Четыреста лет назад богач Уильям Лэмб оплатил строительство реального водовода, не так давно разобранного, чтобы подводить к городу воду из источников и луговых рек. Будучи известным филантропом, Лэмб также раздал сто бадей бедным женщинам, чтобы те могли собирать и продавать воду – безотрадная работа, которую Вивьен часто саркастично сравнивала со своей и Грейс.
У начала улицы, в доме номер 40, располагались «Книги Блумсбери». Когда Вивьен с опозданием прибыла на работу утром после приступа мистера Даттона, она с удивлением обнаружила, что наружная и внутренняя двери вестибюля все еще закрыты. Покупатели не должны были появиться до половины десятого, когда магазин официально открывался. Но мистер Даттон всегда просил, чтобы персонал начинал день ровно в 9 утра, хотя Вивьен частенько захватывала лишку от этого времени. Зайдя и оглядевшись, она поняла, что на работе еще нет никого, кто требовал бы чая, подглядывал с лестниц или возился с древними электрощитками. Весь основной этаж магазина был пугающе тихим.
Вивьен спрятала сумочку из черной лаковой кожи под кассовой стойкой. Она позволила кассовому аппарату полностью открыться вместо того, чтобы придержать его бедром. И по-прежнему не было никакого отклика, даже подтверждающего кашля, которым мистер Даттон приветствовал первое открытие кассы каждое утро, не покидая кабинета.