Я стискиваю зубы, чтобы не нагрубить ей в ответ. Она пренебрежительно говорит об умениях, которым научили меня родители и Тянь. О том немногом, что осталось мне от мамы.
Женщина-орлица склоняет голову на плечо, перья ее слегка взъерошены.
– А, я вижу. Ты много о себе воображаешь. Думаешь, что ты выше этого. Думаешь, что успех у тебя в кармане. Посмотрим, как ты запоешь, когда начнутся занятия. Сама увидишь, насколько трудно овладеть пренебрегаемыми тобой искусствами. Что бы ты о себе ни думала, я вижу в тебе жажду. Желание доказать миру, на что ты годишься. Твоя энергия ци весьма сильна – может быть, даже слишком сильна. За тобой надо как следует присматривать, иначе ты будешь сжигать все, к чему прикоснешься. – И вдруг неожиданно она спрашивает: – Ты чиста?
Я удивленно поднимаю брови.
– В каком смысле – чиста?..
– В смысле секса. В тебя когда-нибудь входил мужчина?
Я вспыхиваю, опуская глаза.
– Н-нет.
Я стою потупившись и чувствую на себе ее взгляд. Что она видит во мне своими яркими орлиными глазами? Девочку, настолько испуганную, что она вынуждена сжимать кулаки, чтобы не дрожать слишком сильно? Или что-то глубже? Ту девушку, которой, по мнению генерала Ю и госпожи Эйры, я могла бы стать?
Проходит, по моим ощущениям, целая вечность – и наконец женщина-орел поворачивается к госпоже Эйре.
– Позовите Лилл, – приказывает она. – Пусть отмоет ее как следует и выдаст ей чистую одежду. Пока что достаточно будет простой юкаты.
Госпожа Эйра возвращается через пару минут, ведя за собой ту самую девочку из касты Стали, которая открывала нам с генералом двери. Девочка широко улыбается мне, но улыбка ее мгновенно угасает под взглядом мадам Химуры.
– Лилл, вымой и одень Леи, – приказывает она, – а потом приведи ее к остальным девушкам.
Не оглядываясь на нас, она быстро выходит из комнаты, цокая когтями по полу.
– Подождите! – кричу я ей вслед.
Мадам Химура резко разворачивается, и я съеживаюсь под ее орлиным взглядом.
– Извините, я только хотела спросить… Это значит, что я принята? Что теперь я – одна из Бумажных Девушек?
Мадам Химура хмурится.
– Надеюсь, на уроках ты не будешь подобным образом кричать на своих наставников, – бросает она и уходит.
Но госпожа Эйра улыбается мне доброй улыбкой.
– Да, Леи-чжи. Ты принята.
Глава шестая
Лилл, юная служанка, готовит ванну и, не умолкая, расспрашивает меня о прежней жизни. Из какой я провинции? Есть ли у меня братья и сестры? Какая у меня мама – такая же красивая, как я? Я не привыкла раздеваться перед чужими, но для Лилл происходящее порядке вещей. Она помогает мне снять одежду, погрузиться в ванну, растирает меня губкой, пахнущей душистыми травами, расчесывает мне спутанные волосы. Ее болтовня помогает расслабиться. Она чем-то напоминает Тянь, только гораздо моложе и не такую сварливую.
Когда я наконец совершенно чиста и причесана, Лилл одевает меня в простую льняную юкату песочного цвета. Под грудью кимоно перехвачено широким поясом.
– А остальные девушки, – спрашиваю я, когда она отступает на шаг, чтобы проверить, насколько хорошо сидит на мне одежда. – Какие они?
– Тоже очень красивые, – улыбается Лилл. – Но, боюсь, они будут сильно ревновать. Никого из касты Бумаги боги не благословили такими прекрасными глазами, как у вас! – Она сгребает с пола мою грязную одежду. – Я это выкину, вы не против?
Благословили… благословение. Я привыкла то и дело слышать эти слова. И никогда они не казалось мне правдивыми – особенно после того, что случилось с мамой. А теперь звучат и того хуже. Именно глаза – причина того, что меня оторвали от семьи, похитили из дома. Какое уж тут благословение! Скорее боги меня прокляли.
И тут я вспоминаю кое-что важное.
– Погоди! – кричу я вслед служанке. Она изумленно оборачивается. Я выхватываю у нее свои штаны и шарю в карманах – и нахожу то, что нужно: вспышку золота, подвеску в форме яйца.
– О, это же ваш медальон со Дня Благословения! – восклицает Лилл, распахнув глаза.
Я киваю. Я никогда не расставалась с медальоном, носила его на шее, привыкла к его успокаивающему прикосновению к груди.
– А когда он должен открыться? – с любопытством спрашивает Лилл.
Губы пересыхают. Я надеваю цепочку на шею и опускаю золотое яичко за воротник.
– Уже через четыре месяца.
– Вот здорово! Может быть, там написано, что ваша судьба – это любовь! – восторженно восклицает девочка. – Любовь нашего великого Короля!