— Если ты действительно хочешь поговорить о той ночи, я согласна, потому что уже много лет этого жду. Тебя никто не просил выходить. Мама ясно приказала тебе оставаться со мной. Она хотела уберечь тебя. Именно с тобой она говорила на сэйяпе, говорила, что любит, — она всегда так делала, чтобы я не поняла. Но я поняла, что она хотела сказать, что любит, тебе, а не мне.
— Ты все перевираешь, как обычно, но у тебя ничего не выйдет. Мама так любила тебя, что одна пошла к этим мужчинам. Я не могла ей этого позволить, я должна была ей помочь. Я должна была тебя спасти.
Перед моими глазами встают воспоминания о той ночи. Где бы сейчас ни была мама, знает ли она о том, что я всем пожертвовала ради своей сестры? Любила ли меня мама, или она в очередной раз разочаровалась во мне перед смертью? Но у меня нет времени подумать над этим, потому что передо мной, подбоченившись, стоит моя сестра, и ее лицо искажает ярость.
— Это была одна ночь. Одна ночь за всю жизнь! Сколько ты использовала ее, Перл? Как долго ты использовала ее, чтобы держаться подальше от Сэма, от Джой? Когда ты изредка приходила в сознание по дороге, ты мне рассказывала некоторые вещи, которые сейчас уже вряд ли помнишь. Ты сказала, что мама застонала, когда ты вошла в комнату с солдатами. Ты подумала, что она разочарована, потому что ты не защищаешь меня. Но я думаю, что ты ошибаешься. Ее сердце разбилось, когда она поняла, что не спасла тебя. Ты мать. Ты знаешь, что я говорю правду.
Эти слова словно бьют меня по лицу. Мэй права. Если бы мы с Джой оказались в такой же ситуации…
— Ты считаешь, что проявила отвагу и многим пожертвовала, — продолжает Мэй. В ее голосе не слышно ни осуждения, ни горечи, только боль, как будто это она пострадала. — Но на самом деле ты все эти годы была запуганной, слабой и сомневающейся трусихой. За все эти годы ты ни разу не спросила меня, что еще произошло тогда в хижине. Ты ни разу не спросила, каково мне было обнимать мамино тело. Ты когда-нибудь спрашивала, как и где она похоронена и похоронена ли вообще? Как ты думаешь, кто этим занимался? Кто, по-твоему, увез тебя из той хижины, хотя разумнее было бы бросить тебя умирать?
Мне не нравятся ее вопросы. Ответы, вспыхивающие у меня в мозгу, нравятся мне еще меньше.
— Мне было всего восемнадцать, — продолжает Мэй. — Я была беременна и напугана. Но я везла тебя в тележке. Я доставила тебя в больницу. Я спасла тебе жизнь, Перл, а ты все еще тянешь за собой обиды, страх и обвинения из прошлого. Ты считаешь, что многим пожертвовала, чтобы позаботиться обо мне, но твои жертвы были всего лишь предлогами. Это я жертвовала собой, чтобы заботиться о тебе.
— Это ложь.
— Разве?
После короткой паузы она продолжает:
— Ты когда-нибудь думала, каково мне тут жить? Каждый день видеть свою дочь, но всегда держаться в стороне? Или заниматься постельными делами с Верном? Подумай об этом, Перл. Он никогда не был мне настоящим мужем.
— О чем ты?
— О том, что, если бы не ты, мы бы никогда не попали в подобное место, принесшее тебе столько бед.
Ее голос утратил задор, и ее слова пронизывают меня насквозь, тревожа мою кровь, мои кости.
— Ты позволила одной ночи, одной ужасающей, трагической ночи заставить тебя все время бежать, бежать, бежать. А я следовала за тобой как твоя моймой. Потому что я люблю тебя и понимаю, что ты получила непоправимые травмы и не можешь видеть красоту и удачу в своей жизни.
Я закрываю глаза, пытаясь собраться с силами. Я хочу больше никогда не слышать ее голоса, не видеть ее.
— Пожалуйста, просто уйди, — умоляю я.
Но она не отступает:
— Ответь мне на один вопрос, пожалуйста. Жили бы мы здесь, в Америке, если бы не ты?
Ее вопрос больно ударяет по мне. Многое из того, что она говорила, было правдой. Но меня все еще переполняет боль и злость на нее за то, что она выдала Сэма. И я говорю со всей возможной язвительностью:
— Разумеется, нет. Мы бы не жили здесь, если бы ты когда-то не переспала с каким-то безымянным парнем. Если бы ты не заставила меня взять своего ребенка…
— Он не был безымянным, — мягко отвечает Мэй. — Это был З. Ч.
Мне казалось, что я перенесла худшее, что только могло произойти. Я ошибалась.
— Как ты могла? Как ты могла со мной так поступить? Ты же знала, что я любила его.
— Знала, — признает она. — З. Ч. находил это забавным — то, как ты таращилась на него, пока позировала, как ты пришла умолять его о помощи. Я ужасно себя чувствовала.
Я отшатываюсь. Предательство на предательстве.
— Это очередная твоя ложь.