—Сейчас! — зло отрезал Коля. — Только шнурки поглажу...
—Ты это что себе позволяешь?! — насупился Борисыч и привстал.
—Да не обращайте внимания, Александр Борисович, это у меня нервное. — Коля решил взять себя в руки и выслушать «благодетеля» до конца.
—Нервы лечить надо! Пей элениум. На этот раз я ничего не слышал... Значит, так: ты хорошо стреляешь?
— Никто из тех, в кого я стрелял, пока с жалобами не приходил...
—Хорошо. Миша выдаст тебе инструмент. Съездишь с ним в тир и пристреляешь... Вот фото. Этот человек мне мешает. Понял?
—Понял... А не пошел бы ты на... — Коля резко встал и, опираясь руками о стол, посмотрел Борисычу прямо в глаза. — Ты, гад сытый, сам учись стрелять, если тебе нужно!
—Он коротко сплюнул и пошел к выходу из Борисычева кабинета.
—Да, — обернулся он от двери, — актеру своему ставку-то урежь. Плохо играет. Не верю!
—Стой! Ребята, возьмите его! — закричал Александр Борисович, краснея от гнева.— Открутите этому... что хотите!
Навстречу Николаю выскочили, глупо ухмыляясь, двое толстомясых из личной охраны Борисыча.
Уход, блок, атака — и охранники тихо сползли по стенке. Коля нагнулся и проверил пульс на шее упавших в борьбе за неправое дело.
«Все нормально. Рассчитал правильно. Жить будут!» — определил он для себя. Потом, поискав глазами, нашел достойный объект для «финального хлопка дверью». Миловидная секретарша, беспечно игравшая в «Дум», только тихонько взвизгнула, когда монитор ее компьютера был снесен со стола, как спичечный коробок.
—Извините, девушка, — мягко сказал Николай и вышел вон.
—На улице, возле подъезда, в котором находилась контора Борисыча, в грязной «восьмерке» скучали еще двое атлетов. Николай подошел к машине и постучал в стекло. Один из скучающих лениво поднял глаза:
—Чего надо?
—Выйдите на минутку, разговор есть...
Бойцы недоуменно переглянулись, но все-таки вышли.
—Ну?
—Я вот чего хотел вам сказать: вы бы, ребята, подыскали себе другое место работы. Здесь бьют.
—Кто? — искренне не поняли его бойцы.
—Я.
—Оборзел?
—Оборзел! — переглянулись атлеты и угрожающе двинулись на Колю.
Хлоп! Хлоп! Один, хрюкнув, сунулся на капот машины, второй с изумлением в глазах осел на асфальт.
—Ах ты... твою мать! — выругался Борисыч сквозь зубы, наблюдая в окно как унижают его людей. Нервно схватив трубку радиотелефона, он, не глядя, набрал номер:
—Миша? Кудрявцев вышел из-под контроля... Кто-то ему все раскрыл... Не знаю, да это пока не важно! Срочно пошли за ним троих самых лучших... Я хочу, чтобы его яйца сегодня вечером лежали на моем столе! Да, так!
Зло отшвырнув трубку, Борисыч упал в кресло и закурил. «Как он допер, спортсмен безмозглый? Кто ему сказал? Ну, ничего, ему еще икнется!..»
Вечером Миша приехал к Борисычу в Канатный бар гостиницы «Санкт-Петербург» с докладом о проделанных за день операциях. Его сразу неприятно поразило, что Аль откровенно нажирается мартини. Полупустая бутылка «Россо» стояла перед шефом.
—Добрый вечер, Александр Борисович!
—Хм, — вместо приветствия буркнул в ответ Гольд-ман. — Ты кого послал к Кудрявцеву?
—Как вы и просили, самых лучших. Братьев Банайтисов и Макса Максимова... Но они чего-то еще не звонят. Наверное, ищут.
—И не позвонят. В Куйбышева они все, на нейрохирургии. Лежат и ждут, когда ты им манной кашки принесешь. Облажался ты!
—Александр Борисович!
—Я уже сорок девять лет как Александр Борисович! Не прост оказался Коля! Придется тебе самому им заняться!
—Михаил молча пожал плечами.
—Хотя...— Александр Борисович плеснул себе еще мартини, выпил залпом, будто водку, скривился и продолжил:— Есть у меня еще один вариант... Бескровный. Дай-ка мне трубочку...
—Леночка? Узнала? Это я, Александр... Слушай, ты мне очень нужна... и дружок твой... Коля, что ли? Да. Подъезжайте в Канатный, я вас здесь буду ждать... Только ты Коле ничего не говори... у меня для него приятный сюрприз... Через сколько вы приедете?.. А ты найди его, это очень важно... Все. Я буду ждать вас здесь до упора. Пока.
Он вернул трубку Мише и удовлетворенно потер руки:
Будет сюрприз подонку! Полкоманды, гад, по койкам разложил! Давай, Михаил, подтягивай сюда всех, кто остался. Размести так, чтобы сразу в глаза не бросались. Делай что хочешь, но выпустить ты его не должен. Он теперь мой личный враг. Я объявляю ему эту, как ее... вендетту!
Миша, выслушав цветистую тираду Аля, как-то неопределенно пожал плечами и отправился выполнять поручение.
Лена приехала часа через два. Аль-Борисыч был уже мрачно пьян, рядом с ним как изваяние сидел Миша.
—Ну и где твой супербоец? — вместо «здрасьте» бросил «папик».