—Думаю, у нас шансы один к одному. И еще, насчет свинца. Это же не твой стиль.
—Не мой. А ты теперь посмотри на окно, за которым ты так тщательно наблюдал до моего появления.
В окне действительно маячила чья-то неопрятная фигура, нарочито топорща карман. Куда только смотрит милиция?!
—Нет, я совсем не прочь с тобой поиграть, — успокоил его Миша, — парень с «дурой» будет вместо рефери. Чтоб справедливость восторжествовала в любом случае. Ведь шансы у нас с тобой один к одному, это ты верно заметил. Вдруг ты меня осилишь. Он подстрахует.
—Ладно, — вздохнул Николай, — тогда я все же доем.
—Правильно, врачам будет проще определить время смерти: по содержимому желудка. «Последний раз он принимал пищу...»
—Не порти аппетит. За едой принято говорить о чем-либо приятном. Например, об Аль-Борисыче. Ты ведь у него на ставке? Интересно, а сам ты мог бы кому-нибудь платить?
Миша внимательно посмотрел на Николая:
—Что ж, тема не хуже других. Давай поговорим. И тоже заказал себе стакан апельсинового сока.
Прохожие видели высокую девушку с неимоверно длинными ногами, затянутыми в линялые джинсы. Она уверенно вышагивала по тротуару, запихнув руки в карманы коротенькой кожаной курточки. Никто не мог бы догадаться, что Лене было безумно страшно. Каждый день выдумывать новый путаный маршрут, чтоб прийти в одно и то же место, заходить в совершенно не интересные ей магазины, делать вид, что пьешь кофе, только затем, чтоб проследить, не попадается ли на ее пути одно и то же подозрительное лицо. Впрочем, она больше обращала внимания на одежду, благодаря в душе Гайдара: люди стали одеваться в такие невообразимые лохмотья, что однажды увидев — не забудешь. Безликие дорогие костюмы переместились с улиц в рестораны, автомобили. На машины она тоже обращала внимание. «Слишком много еще „Жигулей"!» — сетовала порой Лена.
Она вышагивала по тротуару с той уверенностью, которой так не хватало ее душе.
Игра в разведчиков, показавшаяся ей сначала такой увлекательной, сейчас просто изматывала ее. «Еще чуть-чуть, и я стану такой же дерганой, как Ариша перед отлетом», — мелькнула мысль. Ариша ради своей «валютной» Ямайки под конец совсем опустилась, это было заметно даже со стороны, и Лена догадывалась, какую цену пришлось заплатить той за вожделенную поездку. На ее глазах полная наивной восторженности девушка превратилась в спивающуюся малолетнюю шлюху. Ей она уже не могла помочь, как помогла Наталье. Но не подруги занимали сейчас мысли Лены. Коля!
«Какой же я была дурой, что сразу не смогла понять, что всегда — с момента первой встречи — любила его, люблю и буду любить! Всегда! До последней встречи...» — Она попробовала улыбнуться сама себе, но сердце сжало тревожное предчувствие: может быть, сейчас уже Колю взял в оборот Миша со своими людьми... Об этом не хотелось даже думать. Но все-таки... Что если сейчас, в эту минуту... Что если его уже НЕТ? Невозможно, она бы почувствовала! Но эти проклятые «если»... Что ж, тогда она тем более не бросит бедную Анну Семеновну. Не имеет права!
Кстати — проклятое время! — она уже опаздывает!
И Лена спонтанно предприняла тот маневр, который опытные шпионы совершают абсолютно сознательно. Резко выскочив на проезжую часть, она тормознула первый же мотор («Под колеса прешь, дура! Машина же железная, не целует, а давит!»), крупной купюрой и умоляющими глазами утихомирила разбушевавшегося было водителя и, забравшись в машину, назвала адрес на Лесном проспекте.
Так и не замеченный Леной, но следовавший за ней от самого «Салона причесок» на Литейном человек на секунду остолбенел, сокрушенно покачал головой и двинулся к ближайшему таксофону.
Как ни странно, особенно удрученным он не выглядел.
Лена, не запыхавшись, вбежала на пятый этаж старинного дома на Лесном проспекте. Открыла дверь, позвала:
—Анна Семеновна! Это Лена! Извините, что запоздала... — И осеклась.
—А я-то думаю, где моя доченька днями пропадает, чем занимается, — из комнаты Анны Семеновны вышел энергично-благожелательный, как всегда чуть насмешливый Александр Борисович Гольдман,— а вот оно что, оказывается. На заводе не появляется почти, зато богоугодными делами занимается. Похвально. Блаженны милосердные, ибо помилованы будут, говорил Господь.
Лена в неосознанном порыве дернулась назад, но чей-то голос за спиной произнес сакраментальное: «Спокойно, детка!» — и сильные руки втолкнули ее в квартиру.