— Нет! — Ответ прозвучал категорически, но затем голос Марии Александровны странно изменился. — Хотя там, в ванной, у меня полощется всякая постирушка, можешь пойти отжать.
Наташу уже не удивили размеры ванной комнаты, облицованной розовым кафелем, финская сантехника и японская стиральная машина. Две простыни и пододеяльник плавали в самой ванной.
— Простите, тут стиральная машина, я так понимаю, с отжимом, можно все туда?
— Нет! Она сломана!
Наташа закрыла дверь ванной, пустила посильнее воду и с опаской нажала на кнопку «пуск». Машина тут же ровно загудела, замигали лампочки.
— Что ж... обычная проверка на выносливость,— вздохнула Наташа и принялась за нелегкую работу вручную.
Олег Голубинов попал в стройбат, что в наше время почти что то же самое, что дисбат в военные годы: обыкновенно туда (в конце восьмидесятых, во всяком случае) загоняли или злостных уклонистов, или людей со статьей, которая уже «отработала» время отсрочки, простых хулиганов... и просто людей со слабым здоровьем, непригодных к службе в других частях. «Копать от столба до обеда!» — вот девиз стройбатовских команд.
Понятно, какие отношения существуют там между «стариками» и новичками. Между опытными бойцами и слабосильными!
Олег попал в стройбат именно благодаря слабому здоровью и аллергии. Но ему крупно повезло. Как и все, прихватив в мурманский поезд водки, он не стал распивать ее с товарищами, а принял мудрое решение. На второй день пути, когда вечно пьянущии и вылакавший уже весь свой запас прапор особенно мучился похмельем, Олег презентовал ему первую бутылку. Над второй они трудились уже вместе, а после третьей прапор, едва ворочая языком, дал собутыльнику слово определить его в какое-нибудь теплое место (насколько это возможно в Мурманске) и, как это ни удивительно, сдержал слово почти буквально, пристроив в самое теплое место: к кухонному котлу.
Так Олег стал поваренком.
Это не только избавило его от необходимости таскать кирпичи или стирать дембелям портянки, но и принесло некоторое уважение сослуживцев. Готовил Олег вполне сносно, каждый знает, что, если обидеть повара, тот может и иголок в картошку напихать, и в компот нассать, и бульон из кирзача сварганить.
К тому же довольный своим помощником повар часто закрывал глаза на его самоволки, а то и сам посылал рядового Голубинова в город за покупками для армейского котла, снабжая казенными деньгами. Олега же с детства отличала склонность к коммерции. То он мажорил на знаменитой питерской «галере», галерее Гостиного двора, то наведывался в международный аэропорт Пулково-2, втюхивая там иностранцам за валюту (естественно, втридорога) купленные альбомы, стоившие тогда еще довольно дешево.
Итак, обладая коммерческим опытом, Олег быстро освоился с местными ценами и магазинами и, честно выполняя поручения шефа, постепенно привык оставлять кое-какие копеечки у себя в карманах.
К подобным операциям аллергии он не испытывал.
В один из тех дней, которые можно назвать и злополучными, и счастливыми (ведь из горьких семечек часто вырастают растения, приносящие самые сладкие плоды), Олег Голубинов, весьма удачно приобретя в городе мясо («удачно» для него означало, что после покупки в кармане его гимнастерки осталось достаточно денег) и накормив солдат ужином, решил совершить очередной «самоход» за пределы части с целью приобретения сигарет для себя и водки для собутыльника-прапора. Как -уже сообщалось, тот почти в открытую одобрял подобные самоволки.
Единственным его условием было: не попадаться!
Итак, выходя за пределы части, Олег Голубинов считал, что он шагает по улицам с целью счастливого приобретения курева и «бодяги». Однако судьбе было угодно направить его в сторону приобретения неприятностей на собственную задницу.
Насвистывая популярный мотивчик Антона Яковлева «Новые русские», он беззаботно шагал по улицам северного города. Да ему и нечего было опасаться. К тому времени он стал уже любимцем не только главного повара и прапора, но и всей роты. Взводному было все до фени, а ротный вообще не появлялся. Повару нравилось, что Олег выполняет свое дело хорошо и аккуратно, прапору нравилась водка, а солдатам — более или менее нормальная еда. К тому же, когда они скидывались на спирт или лишний кусочек колбаски, Олег никогда не отказывался стать «гонцом», причем ему хватало ума не прикарманивать деньги сослуживцев. Так среди беспредела, царившего в стройбате (весной повесился один новобранец осеннего призыва, не выдержавший побоев и издевательств), он чувствовал себя вольготнее всех.