Более того, все — и прапор, и повар, да и ребята-сослуживцы — с грехом пополам насобирали ему гражданской одежды.
— Помни доброту друзей своих, — сказали ему в казарме, — и их не забывай! В очередной раз пришлют деньги из дома — с тебя пузырь!
— О чем речь!
И вот теперь он шел, вполголоса напевая блатную песенку:
С аэропорта напрямик
Рванули с другом мы в ночник,
В ночной кабак, где не были полгода.
Мы уезжали по делам.
Чтоб пропустить по девять грамм
Свища сквозь одного урода.
В душе Олега Голубинова царили покой, благостность, умиротворение и черт знает что еще! В новых кроссовках, потертых джинсах и застиранной рубашке в клетку он вполне мог сойти за подростка-гуляку. Розовые щеки, невинные голубые глаза и относительно небольшой рост один раз даже привели его к конфузу — в магазине ему отказались продать водку:
— А лет-то тебе сколько, мальчик?
Зато в другой раз внешность помогла. Комендантский патруль неожиданно появился из-за угла, но Олег смог сохранить такое невинное и спокойное выражение лица, что его даже и не подумали остановить.
Итак, он шел себе припеваючи...
— Эй, парень, подойди-ка сюда!
Он повернулся и обомлел: патрульные стояли метрах в двадцати от него!
Попробовать свалять дурака? Дескать, дяденьки, я вот к любимой девушке иду. Олега могли погубить две вещи: короткая стрижка и отсутствие документов. Впрочем, это еще можно попытаться как-то объяснить: паспорт дома оставил, а стрижка... вы что, не знаете, сейчас мода такая новая. Нет! Слишком большой риск!
Олег неплохо владел собой, его даже можно было бы назвать хладнокровным, но вот рисковать он очень не любил. Сейчас же его вполне могли отвести в ближайшее отделение милиции, где сразу же по Центральному адресному бюро определили бы, что ни «Виктор Зверович, ни Светлана Шабельцева (первые имена, которые воскресли в его памяти) в городе не живут, а улицы (что, кстати, было бы невероятным) — не существует».
Ох, как не хотелось на гауптвахту!
— Иду. А в чем дело? — как можно спокойнее и с явным недоумением спросил он и даже сделал полшага в их сторону.
Патрульные явно расслабились, а офицер даже зевнул.
«Стрелять он не станет, вдруг я просто уличный хулиган, а у этих вообще только кортики», — было последней мыслью Олега перед тем, как он развернулся и со всех ног кинулся прочь, к единственному проходному двору, который успел разведать неподалеку. Тяжелый топот солдатских сапог позади раздался только секунд через десять, настолько были ошеломлены патрульные.
Это дало Олегу небольшую фору, но теперь, на бегу, он вдруг понял, что обречен. Конечно, на ногах у него были легкие кеды, а не кирзачи — тоже преимущество, да и на короткие дистанции он умел бегать быстро, но проклятая аллергия... Нет, долгой гонки он не выдержит! Единственный шанс — оторваться как можно быстрее и где-нибудь спрятаться.
Мгновенно вспомнил, как однажды, еще перед институтом, они со своим школьным другом набедокурили в каком-то общественном месте и были вынуждены убегать от трех разъяренных милиционеров. Тогда они влетели в какой-то подъезд, который всегда был проходным, и с ужасом обнаружили, что вторая дверь заколочена.
Вне себя от ужаса они ринулись вверх по ступеням. Сперва друзья хотели просто отсидеться на самом верхнем этаже, но, поднявшись туда, услышали шаги милиционеров уже на лестнице. Тогда, к счастью, они обнаружили открытую дверь на чердак и спустились по лестнице соседнего подъезда. Рядом была трамвайная остановка, мгновение — и спасительно быстро подошедший трамвай выручил приятелей.
Олег решил повторить тот же трюк.
Проскочив проходной двор, он резко, чтоб преследователи не успели заметить, свернул за угол и нырнул в средний из трех подъездов странного четырехэтажного дома. На первой площадке он остановился; ему необходимо было отдышаться, унять галопирующее по грудной клетке сердце: аллергия уже дала о себе знать.
«Дыхалка ни к черту, с ингалятором, что ли, повсюду ходить», — только и успел он подумать, как, похолодев, услышал совсем близко голоса.
— Как сквозь землю провалился, товарищ капитан! — растерянно проговорил один из солдатиков.
— Но-но! — раздался строгий голос капитана. — Ты мне тут мистику не разводи, Артамонов! В царство Платона уверовал, что ли?
Скорее всего, бравый капитан спутал Платона с Плутоном исключительно от волнения.
— Лучше учись думать логически! Перед нами что? Поле! До ближайшего домишки метров пятьсот, так? Дом мы обежали грамотно: один через проходную, и по человеку с каждой стороны, — продолжал он. — И даже если этот тип — быстроногий Архимед (нет, капитан определенно волновался), мы бы хоть его пятки сейчас увидели. А что мы сейчас видим? Ничего! Кроме этого домишки. А подъездов в нем сколько? Как раз три! Так что тебе подсказывает логика?