— К столу, хозяйка! — пригласил он вернувшуюся Наташу.
— Ого! — изумилась она, кладя на стол «Беломор» и бутылку «Русской». — Да ты кулинар!
Ничего не ответив — ему было стыдно признаться, что он действительно поваренок из стройбата, — Олег с тоской посмотрел на бутылку. Только что пережитый стресс следовало заглушить окончательно, и он решительно сдернул крышку:
— Ну, за хозяйку! За спасительницу! За чудесное избавление! — Тосты последовали один за другим.
— А как же твой прапор? — ужаснулась захмелевшая уже Наташа.
— А у меня еще деньги остались! Другую возьму! Так, слово за слово, рюмка за рюмкой, думка за думкой и, наконец, шаг за шагом они оказались в одной постели.
Наташа уже заканчивала отжимать белье, когда вернулся Олег: модно прикинутый, благоухающий одеколоном, с довольным выражением лица и импортной коробкой в руке.
— Там твоя приехала, Олежка,— развешивая отжатое белье, услышала Наташа голос Марии Александровны. — Купил?
— Да, совсем дешево!
— Олежек! — Наташа метнулась к нему. — Извини, не обнимаю, руки еще мокрые.
Она прижалась к Олегу.
Тот поставил коробку на пол и обнял Наташу:
— Ната, Натусик... А почему у нас руки мокрые?
— А я тут белье успела отжать.
— Вручную? — Олег бросил на мать какой-то странный взгляд. — Ну, пойдем в мою комнату, я так долго тебя не видел, так соскучился!
— Соску-учился, — со своим северным выговором протянула Наташа, — почему тогда на вокзал не пришел, не встретил?
— Да понимаешь, такая удача подвернулась, японский видеоплейер — и всего за две трети цены! Теперь сам смогу кассеты переписывать!
Что-то недоброе шевельнулось в груди у Наташи.
— Ну пойдем же, пойдем! — Олег продолжал настойчиво тянуть ее в свою комнату. — Мам! Как она тебе?
— Что ты, Олежек, за полчаса мнение о человеке не составишь!
— Но Наташа прекрасно понимала, что свое мнение о ней Мария Александровна уже составила.
Глава вторая EXAMEN
Глава вторая
EXAMEN
Они оба дулись друг на друга, Коля и Лена. Точнее, Лена начинала уже закипать, а Николай говорил сдержанным, но достаточно холодным тоном:
— Что-то ты зачастила по кабакам, подруга: вчера я видел, как ты со своим «папиком» выходила из «Джоя»...
— Шпионил?! Дерьмо!
— Не нужно громких слов, Ленка. У тебя красивый носик, но на нем уже висят экзамены. А ты, вместо того чтоб готовиться, прожигаешь дырки в собственной жизни огоньками дорогих сигарет.
Лена демонстративно взяла со стола пачку «Мо» и, откинувшись в кресле, презрительно повторила:
— Соглядатай, фискал, шпион!
Они сидели в небольшой кухоньке Колиной квартиры, но даже тихая музыка из специально перенесенного маленького магнитофончика не могла ее успокоить.
— Заметь, я не обижаюсь. А вот ты себя взвинчиваешь. И зря. А насчет шпиона — ты уж извини. Я все-таки в городе живу, а Сенная, район вокруг... просто люблю там гулять. Вот случайно тебя и заметил. Как не заметить любимую девушку!
Последнюю фразу Коля сказал так просто, что Лена растерялась, но затем неприятно засмеялась:
— Любимую? Что ж ты мне раньше-то не говорил, герой-любовник? Коза ты нова! Мы и целовались-то с тобой три!
— Пять,— поправил Николай.— А не говорил... думал, все как-то само собой придет. Что ты поймешь. Помнишь, как хорошо нам было, когда мы сразу после подачи документов гуляли по Дворцовой набережной или вокруг твоего Всеволожска?
— Помнишь-помнишь! Не склеротичка! Ну и что дали мне эти прогулки? — Лена понимала, что обманывает сейчас саму себя, но если отпустить до отказа сжатую пружину, то она неминуемо распрямиться.— Потом ты куда-то делся...
— Я готовился к экзаменам. К тому же — звонил!
— А толку от твоих звонков — шиш да камыш! А тут интересные люди, смена обстановки, на машине с ветерком да на залив, опять же в такие места, куда меня Аль-Бори-сыч водит, ты бы меня в жизни не пригласил! Ты вот меня на шесть лет старше, а что ты в жизни видел?
— Я видел смерть, — тихо ответил Коля, — много смерти. И дружбу.
Лене было очень плохо, она действительно последнее время чувствовала себя как бы на распутье: налево пойдешь — в ресторан забредешь, направо пойдешь — бедность найдешь. А ведь из самых шикарных ресторанов рано или поздно выкидывают. Но ей очень уж хотелось сладкой жизни! С другой стороны, она чувствовала, что за Колиной спиной ей будет спокойно, существование обретет какую-то стабильность. «Покой и стабильность! Нет! Это не жизнь!» — решила она и, разозлившись одновременно и на себя и на Колю, выдала:
— На смерть можно и в раковых центрах насмотреться! А тут я вижу жизнь, жизнь! Понимаешь?..