— Если не переименовали, то Красного Курсанта, насколько я помню, так?
— Да, его, Курсанта, — быстро прокричала Лена.
— Да уж, место неприятное. Я выезжаю. Минут через двадцать постарайся быть на углу, а пока спрячься куда-нибудь, не кури, ночью огонек сигареты, как солнце днем. В этом районе шпаны много, а мне бы не хотелось тебя потерять... пока!
Зазвучали гудки отбоя. Лена, недоумевая, попыталась сообразить, что означали последние слова Александра Борисовича: «не хотелось бы тебя терять. Пока!» или «не хотелось бы тебя терять пока»? Но не успела она повесить трубку на рычаг, как сзади прозвучал нарочито противный голос:
— Какие ножки у этой крошки! И второй:
— Какие сиськи у этой киски!
Она повернулась и обомлела от страха: четверо подростков в средней стадии алкогольного опьянения окружили ее со всех сторон.
«Зря я так громко разговаривала с Аль-Борисычем!»
Кого она больше всего ненавидела, так это таких вот крысенят! Еще со школы она усвоила, что дворовые юные пьяницы бывают двух типов: одни способны смеха ради поорать глубокой ночью, разбить пустую бутылку о стену, в крайнем случае грязно обматерить запоздалого пешехода — но не больше. А так они спокойно попивают водку с лимонадом где-нибудь в беседке, травят анекдоты...
Окружившие ее сейчас подонки принадлежали ко второму типу. Такие, раскатав по пузырю портвейна или водочки, идут палить машины, насиловать, могут и убить за просто так. Им это интересно! Кто круче? Как будет реагировать жертва?
Так некоторые дети отрывают лапки лягушкам, хохоча топят котят. Им это просто интересно.
Хуже всего было то, что Лена еще оставалась в кабинке таксофона и ее стенки мешали ей резко метнуться влево или вправо. А вперед? Лена ясно понимала, что этой четверке юных крысенят тоже интересно, как она будет выть, когда они начнут ее насиловать.
«Потянуть время, Аль-Борисыч подъедет! Хоть и без Миши, но у него ствол всегда в бардачке, а крысы пугливы»,— подумала она, ясно понимая, что шансов продержаться двадцать минут у нее практически нет.
А в это время Николай, посоображавший, куда бы могла направиться Лена, быстрыми шагами рассекал пространство совсем в другом направлении, к Малому проспекту. Он рассудил, что на улице с более или менее оживленным движением, да еще на такой, где все машины направляются к центру, у Лены будет больше шансов поймать такси.
—Вы что, пацаны, страх потеряли? Или обдолбались дурью какой? Сейчас мой мужик подойдет, так ваши прибауточки вам отольются! Кровью писать будете!
—Угу! Подойдет! Нам это тоже подходит! — сказал самый щуплый и прыщавый.— Нам двадцати минут хватит!
«И про двадцать минут слышали! Сидели, верно, где-нибудь поблизости. Да, зря я так громко разговаривала с Аль-Борисычем!» — еще раз подумала Лена.
—А вот тебе, прыщавый недоносок, за эти слова я смогу гарантировать недолгий сон, месяца на три, в нейрохирургии. Если ты когда-нибудь вообще встанешь с той уютной постельки, где сверлят черепа!
Все четверо захохотали:
—Ишь какая борзенькая! Гляди, как бы тебе самой с месяцок-годок на гинекологии не проваляться!
Время! Надо тянуть время!
Лена громко выкрикнула первое пришедшее ей на ум мужское имя:
—Коля, быстрей!
Возглас заставил крысенят на несколько секунд опешить. Затем они догадались, что жертва блефует.
—Ну-ка дай ей в зубы, чтоб не кусалась, когда рот зажмем. Больше не поорет!
—Гы-гы! А может, наоборот: зубки разжать, а в рот дать?
—Ладно, харе трепаться, мужики, хахаль-то ее, в натуре, скоро подъедет. Давай, Василий Иваныч, подержи ее, я начну, пожалуй, хэ!
Время! Тянуть время! Но его уже не осталось!
Звуки по пустынным улицам ночного города разносятся далеко. Николай резко остановился. Может, зовут другого Колю? А вдруг все же — Лена?! И он метнулся назад.
Руки одного из парней — того, кого самый авторитетный из крысенят окрестил героической кличкой «Василий Иваныч» — уже схватили ее за волосы, когда Лена решилась на последнюю импровизацию:
—А вот и он, ребятки! Допрыгались! — И она умудрилась кивнуть в сторону ближайшей подворотни, почувствовав при этом, что лишилась доброго клока волос.
На пару секунд это сработало. Крысенята растерянно обернулись. Лена с облегчением почувствовала, как руки дворового Чапаева отпустили ее волосы. И перешла в атаку: коленкой между ног одному, ощутимая оплеуха прыщавому недоноску, ногтями полоснуть по морде третьему и — бежать, бежать!
—Ну, сучка!
Лена, не чуя ног, бежала по направлению к Малому проспекту: там больше шансов встретить людей, человека в серой форме, если повезет, — но она чувствовала, что, несмотря на все ее занятия шейпингом при топ-школе, пьяноватые крысенята ее догоняют. Она не привыкла звать на помощь, но сейчас завопила: