— А чего рассказывать-то? — спросил Коля, опустошив первую кружку, не успела Лена отпить и четверти из своей. — Амуниция неудобная, в основном снимали все с «духов», у них-то обмундирование отличное, все из Штатов. Мейд ин Юэсей, как говорится!
— А им свою оставляли? — Лена вновь была готова рассмеяться.
— Зачем мертвым одежда? — хмуро спросил Коля, прикончив вторую кружку.
— Так вы с мертвых снимали? — ужаснулась Лена.
— А ты с живого попробуй сними! — едва не взорвался Коля. — Он тебе мигом член отрежет или кишки вспорет! Или плен, а там или обрезание, или яма! Да что рассказывать, сама небось по телевизору видела... Там ведь кусочки настоящей правды иногда мелькают...
Он залпом осушил последнюю кружку и потребовал себе еще одну.
— Извини, я не знала, что это тебя так взволнует. — Лена нежно взъерошила его коротко стриженные светлые волосы.
Ее кружка была еще едва ли ополовинена.
— Самое страшное в том, — успокаиваясь, сказал Коля, — что наибольшие потери мы в Афгане несли не от душманов. От своих. Взводный, например, говорит: «Идите проверьте вон ту высотку, не нравится она мне». Ну, мы идем, никого там не находим, собираемся обратно и вдруг — бац! бденц! бум! И из всего взвода возвращается человек десять. А позже выясняется, что наши артиллеристы, не предупрежденные бравым ротным и заметив на «подозрительной высотке» непонятные передвижения вооруженных лиц, одетых к тому же в форму американского образца, открыли огонь. У меня есть приятель, Эд Гажура, в одном взводе со мной служил, так у него такие фотографии — стошнить может! Повезло, война как бы кончилась, хотя она всего лишь переместилась на нашу территорию, но когда нас из Афгана вывели, на первое время оставили в Таджикии. Там воевать уже проще: видишь, афганец через реку перебирается — отследи, поймай. Или сразу застрели к чертям собачьим! Мы ведь все же гуманные люди. Ни пыток, ни обрезания.
Чуть успокоившись, Коля все же нервничал, и, видя это, Лена решила пошутить.
— Кажется, кто-то обещал подготовить меня к экзаменам? — спросила она тем тоном, который всегда превращал, образно говоря, мужчин-львов в послушных тельцов. Не по гороскопу, по жизни.
Именно так среагировал Коля.
— Да вот, держи, — мгновенно успокоившись, сказал он, достав из кармана куртки скатанный в трубочку длинный рулон бумаги и протянув его Лене.
— Что, вот и вся подготовка? — хмыкнула она.
— А ты почитай, почитай, малышка...
— Когда ты успел? — ахнула Лена, бегло просмотрев весь текст экзаменационных задач с решениями — как по физике, так и по математике. — Когда?
— Когда, когда... — в притворной гримасе неудовольствия скривился Коля,— когда созрел!
Лена расхохоталась на весь «Хьюстон».
Этот смех вновь привлек внимание господина Ардианова. Видимо, он решил, что смеются над ним, над той самой шуткой, которую с ним когда-то сыграли. Если раньше при виде Коли с его подругой его глаза потемнели, то теперь в них так и полыхала ярость. Казалось, еще чуть-чуть — и почтенный «старший преподаватель» начнет банальнейший кабацкий скандал, но какая-то сила (наверное, внутреннее достоинство) удержала этого милого розовощекого человека в рамках приличия.
Хотя эти рамки бывают разные — и узкие, и широкие, — не правда ли?
Вдоволь нахохотавшись, Николай с Еленой покинули «Мутный глаз». Их «симпозиум в Хьюстоне» мог бы завершиться вполне благополучно, если бы не...
Если бы, в обнимку с Колей выходя из пивной, Лена не заметила «hyondae-accent» цвета морской волны. За рулем сидела женщина, все убранство которой могло вызвать у Николая только бранство (простите уж автора за неудачный каламбур, как, надеюсь, вы простили и Колю за его импровизированный стишок), короче — брань.
Дама лет тридцати была одета в безвкусно подобранную, но дорогую одежду: майка и джинсы от «Литл-вудс» явно не гармонировали цветами: коричневое и розовое — куда это годится! А пиджачок, явно стоивший больше, чем повышенная стипендия студента-отличника за год, вовсе портил картину. Он был зеленым с мелкими белыми горошинами.
Зато мужчина, сидевший рядом, казался воплощением элегантности: костюм от «Версаче», идеально подвязанный галстук, мужественное лицо человека, много перетерпевшего, но не сдавшегося. Именно он-то и окликнул Лену:
— Леночка! А я тебя везде ищу! Я уже купил тебе обучение в «Золотой Рыбке», занятия с первого сентября. Садись, объясню все подробнее!
— Не волнуйся, это мой «папик», у нас с ним чисто платонические отношения, — быстро пробормотала Лена напрягшемуся было Коле, — а за рулем его жена. Конечно, чего-то он от меня в конце концов захочет, но...