Выбрать главу

Лене нравилась компания: нечто среднее между казав­шейся ей занудливой серьезностью Коли и приторной сла­достью великосветских вечеров, на которых она должна была играть роль изящной и бессловесной «золотой булав­ки» в галстуке этого... козла! Нет, здесь можно было не притворяться. В такой компании она могла быть сама собой.

—А он у нас самый остроумный, кстати! Но только когда выпьет. В трезвом виде он исключительно серьезен, печален и трагичен, как и подобает настоящему поэту-лирику, — сказал Олег, наливая. — Ну, Майк, прочти что-нибудь. Он, кстати, еще и переводчик, Верлена переводил, сюрреалистов всяких!

—Майк ухмыльнулся на «переводчика», но согла­сился.

—Хорошо. Пожалуйста, из Стефана Малларме:

Она спала под ярким солнцем золотистым,

но пальчик, выскользнув из перстня с аметистом,

ласкал пишок под розовым батистом...

Во сне вздохнула, ноги развела,

вот застонала, стан приподняла...

И слились стоны с трелями щегла.[1]

—Фу, Миша, как не стыдно! Наверняка сам придумал! — закричала Наташа, пытаясь ладошкой зажать Майку рот.

Арина безудержно хохотала:

—А у меня подруга была, Щегол...

—Поэту рот не заткнешь! — отстраняясь от Наташиной ладошки, с притворной гордостью заявил Майк. — А насчет «сам придумал», могу то же самое по-французски. Правда, не ручаюсь за произношение, я в основном с мертвым печатным словом работаю, разговорной практики маловато.

—Хватит, хватит, — с отстраненной улыбкой сказала Лена, — ты лучше спой что-нибудь!

—Ну, для этого я еще мало...

—Так выпей еще! — Олег протянул ему чайную чашку с водкой.

Майк прикончил ее залпом, встряхнул головой, взял гитару.

—Только что-нибудь свое!

—Свое? Ну хорошо. — И запел в духе старинных баллад:

Красотка Роксана хотела любви,

А не семьи и не славы.

Она была мудрой — поди позови

Ее на лихие забавы!

Но только любовник, ревнивый, как все,

Зарезал ее по запарке,

И тщетно скулят по вчерашней красе

Сторожевые овчарки

В этом чудном зоопарке,

Полупустом зоопарке!

—Дальше, дальше! — требовал Олег, но Наташа толкнула исполнителя локтем. Она первая заметила, что с ее подругами творится что-то неладное.

Действительно, и Арина, и Лена погрустнели, их глаза подозрительно заблестели. Каждая думала о своем, но в чем-то их мысли были схожи.

Арина: «А ведь это почти про меня... Вся моя жизнь — полупустой зоопарк. Со сторожевыми овчарками... И я хочу любви... Но славы — больше! А пока здесь, в этой общаге, я как в клетке... Говорят, зверей выводят на про­гулку? Пожалуйста: общага—завод—„Золотая Рыбка" — регламентированный маршрут, как у какой-нибудь зебры».

Лена: «Зарезал ее по запарке... А ведь Аль-Борисыч вполне способен! И этот сторожевой пес Миша... И „над­зиратель" Коля... Сама общага... У Аль-Борисыча жила, как в клетке, у родителей, здесь — все то же самое! Так и менять клетки всю жизнь? Песня почти про меня. Ведь мне, по большому счету, плевать и на славу... своя семья — это, конечно, нечто другое, но все же главное — любить! Поче­му я никого не могу полюбить?! Или смогла — но не могу... признаться? И на душе — порой — такая пустота! Коля, почему ты не пришел сегодня, ну почему?!»

Майк тоже заметил, что выбрал неверную тему:

—А ведь это не все! Не грустить, девчонки! Мы-то ведь пришли сюда не пустые!

—Это мы видим, — сказала Наташа, многозначитель­но кивая на длинный ряд непочатых бутылок.

—Я не это имел в виду. Олег, приготовься к последней строчке...— И он снова забренчал, на тот же мотив, но уже веселее. — А теперь — продолжение баллады!

Елена, Арина, Наташа зимой

И в холода не грустили:

Играли сердцами друзей и порой

Сердца эти весело били.

Но вскоре, устав от лирических игр,

Олег поменял бундесмарки,

И так появился ужаснейший ТИГР!

В нашем чудном зоопарке.

В нашем смешном зоопарке!

Под восторженные крики собравшихся Олег Голубинов достал из своей объемистой сумки огромного и забавного тигра:

—Еще раз с днем варенья, Елена! Допподарок от нас с Майком!

Лена смеялась вместе со всеми, но поэт довольно тупо уставился на нее. Внезапно он быстрыми шагами подошел к ней, ткнул пальцем в сумочку.

—Змеиная кожа? — спросил он отрывисто.

—Да.

—Извини за нескромный вопрос, нет ли у тебя темного вечернего платья? — все так же напряженно продолжал расспрашивать Майк.

—Лену это начинало смешить.

—Не помню, — искренне ответила она, — может, и было. Но не сейчас, не здесь... В другой жизни.

—Ага, — абсолютно серьезно произнес Майк, — зна­чит, мы с вами встречались в прошлых жизнях, — и без перехода, резко и громко: — Одолжи пятьдесят тысяч на полчаса на такси! Я должен вас покинуть ненадолго. — Пошатываясь, он решительно направился к двери.