—Лена...
—Да? — Она обернулась.
Все в порядке, один из людей Миши.
—Александр Борисович собирается уезжать...
С трудом сдержала улыбку облегчения: «рабочий вечер» кончился даже быстрее, чем она предполагала. Конечно, теперь там, на квартире Александра, еще предстоит и «третья смена», но там будет уже куда легче. Мужчины сперва выпьют в курительной, потом наверняка запрутся в одном из кабинетов, чтоб обсудить насущные проблемы. Как она понимала, продолжение намечалось чисто деловое, не праздничное. В последнем случае пришлось бы куда хуже: ей достались бы жены гостей и в качестве приятного приложения — обязанность поддерживать с ними светскую беседу. Но нет, все три собеседника Аль-Борисыча были без спутниц. Призраком отца Гамлета промелькнула надежда — вдруг «папик» отошлет ее в общагу?!
Хотя... Куда там — он должен играть даже для этих трех, обязательно продемонстрировать им, что эта девушка — его собственность, и никуда он ее не отпустит.
Лена последовала за парнем из Мишиной команды.
Аль-Борисыч уже сидел в своей машине, Миша стоял рядом. Прямые светлые волосы гиганта, словно белый флаг, трепетали на ветру, но Елену пробрала дрожь не от вечерней прохлады. Видимо, дожидались только ее: Лена поняла это, когда автомобиль стартовал сразу после того, как она уселась на заднее сиденье. Александр Борисович молчал. «Неудачи у «папика»...» — безразлично подумала Елена. Оглянулась. За ними следовали три машины.
На квартире Александра Борисовича события развивались в точном соответствии с предсказанием Лены. Но — только до двух часов ночи. Хотя еще в двадцать три тридцать Елена не видела никаких оснований менять свой прогноз. Наоборот, она все больше утверждалась в нем.
Они сидели вшестером за большим столом в обеденной комнате, которую сам Александр Борисович называл «трапезной». Ели, выпивали понемногу. Правда, Лена заметила, что басовитому толстяку постоянно подливают — то дружелюбный сосед, то усердный Миша. Она это отметила — и только. Ее это не должно касаться. «Хотят подпоить и подбить на какую-нибудь аферу?» Постепенно разговор «о туфлях, королях и о капусте»[1] начал переходить в деловой, собеседники перешли на личности... пардон, на «юридические лица».
Этого-то момента она и дожидалась. Лена со скучающим видом поднялась из-за стола, произнесла составленную еще в Манеже фразу и удалилась в одну из спален. В ту, которую она уже привыкла считать своей.
Там-то только и выяснилось, что ее предвиденье было несовершенным.
По установившейся традиции, ее спальня в этой квартире была ее крепостью, поэтому Елена никогда не запирала дверь на ключ. Поэтому, когда та вдруг со стуком распахнулась, Лена на какое-то мгновение и дар речи утратила — от негодования. На пороге, как на палубе попавшего в шторм судна, раскачивался толстомясый бас.
«Неужели этот жиртрест пришел скрасить мое одиночество? Куда же смотрел Миша!» — В глазах Лены полыхнул опасный огонек. Она умудрилась натянуть халат, не вылезая из-под одеяла. «Сейчас я удовлетворю любые его рекламные фантазии — по полной программе!»
К счастью для себя самого, толстяк заговорил:
—3-звините, я не вам хранял на оставление мой тапок? Ярость сменилась недоумением, потом, когда Лена взглянула на ноги вломившегося к ней со столь странным вопросом визитера, она чуть не рассмеялась. Одна нога толстяка была обута в лакированный черный полуботинок, а грязный белый носок на второй выглядел крайне нелепо.
—Оч... Очень-видно, я не так выразился. Так, говорите, не оставлял на хранение? — У него был настолько недоумевающий вид, что в любой пьесе-бурлеске он вполне сошел бы за недоумка.
—На сохранении твой тапок, — доверительно сообщила ему Лена («Напоили беднягу до невероятности, паразиты!»), — на сохранении, так что подожди месяцев девять, с ним все будет хорошо, а у тебя появится еще один очаровательный маленький тапочек.
—Зачем мне третий? Да еще маленький?
—Ты его потом полюбишь. Ладно, иди! Нет здесь ничего твоего! — Вскочив, Лена хотела было вытолкать пьяную тушу за дверь, но он сам, шатаясь, побрел дальше.
Часы пикнули. Дьявол! Два часа ночи! Теперь она уже долго не заснет! Пошла на кухню: «Хоть чая с горячим бутербродом наверну!» По пути заглянула в столовую, в гостиную — никого. Зато из-за закрытой двери «курительной» доносились мужские голоса. Они звучали трезво, по-деловому. «Выходит, бедного толстячка подпоили, чтоб он не присутствовал при разговоре? Интересно!» А какой юной девушке не интересно хоть краем уха услышать то, что не предназначено для слуха респектабельного мужчины в расцвете лет?