После чая, сняв венок с головы и разделив его на ветки, я с завязанными глазами раздала их подружкам и шаферам, которые встали вокруг меня кольцом. Есть примета, что та, которая первая получит ветку, скоро выйдет замуж; на этот раз примета осуществилась.
Когда мы переоделись по-дорожному и вошли в зал, то созвали всю прислугу и, по русскому обычаю притворив двери, уселись по местам. Водворилось полное молчание; тихий ангел пролетел!.. Затем встали, помолились и простились. Родные мои отпускали меня на новую жизнь с благословением и пожеланиями полного безоблачного счастия.
Расставаясь со своими, я удерживалась от слез, чтобы для них не усиливать тяжести минуты расставания. Вследствие этого tante Catherine сочла меня неблагодарной, но вместе с тем обещала мне навестить нас в Петербурге и привезти сестру мою Aline, с которой я была очень дружна.
Когда мы уселись в карету, заложенную четверкой почтовых, провожавшие нас закричали нам «с Богом»; мы перекрестились, ямщик свистнул, ударил по лошадям, и карета укатила. Из окон кареты мы махали платками в ответ машущим нам с крыльца, пока поднявшаяся из-под колес пыль не заслонила нам окончательно все и всех. Проехав шлагбаум, карета вдруг остановилась; горничная моя, финляндка, сидевшая на сиденье за каретой, уронила мешок с своим запасом яблок и бутылкой eau de Cologne; последняя разбилась, но надушенные яблоки она тщательно собрала.
Пока мы ехали, муж сообщил мне, что первыми обновили его карету государь и наследник при следующем обстоятельстве. Двор находился в Царском Селе; наследнику после болезни позволено было прокатиться не иначе, как в карете, а его не была готова. Тогда муж предложил выписать из Петербурга свою, заказанную к свадьбе. В тот час, когда наследник собирался выехать, государь вошел к нему и пожелал прокатиться с ним. Карета понравилась его величеству, и на вопрос, новую ли он заказал, получил ответ, что она принадлежит Паткулю, заказавшему ее к свадьбе.
По дороге нам предстояло заехать к трем дядюшкам мужа, баронам Арпс-Гофен, жившим в своих поместьях по Нарвской дороге, в расстоянии семи верст один от другого.
Первая остановка была 28 августа в Вайваре, у Карла Карловича, жившего с своей женой Эмилией Ивановной. Там застали мы старшего его брата, Егора Карловича, отставного генерала, бывшего командира л. – гв. гусарского его величества полка, очень любезного, с светской полировкой, говорящего по-французски, как истый парижанин. В молодости он был большим сердцеедом, увез жену свою, рожденную Демидову, от живого мужа.
Мы приехали к вечернему чаю и были встречены как дядюшками, так и тетушкой очень радушно. Предполагали остаться в Вайваре до следующего утра, но Егор Карлович так настоятельно просил ехать к нему в Лагино, где ожидает нас его жена, Александра Петровна, что волею-неволею пришлось уступить. Светская, до невероятия жеманная тетушка встретила нас по-родственному, но наговорила мне такую массу комплиментов и любезностей, что с первой минуты оттолкнула от себя.
Утром напоила меня чаем, который целый час кипятила на плитке в серебряном чайнике; можно себе представить, какой вышел вкусный настой. После обеда, простясь с ними, мы поехали в Ольгино к третьему дяде, Андрею Карловичу, и жене его, Ольге Лаврентьевне, где познакомились с многочисленной их семьей, радушно и с простотой нас принявшей. Наши отношения впоследствии были самые дружеские.