Возникла пауза. Хоффман обратил внимание, что широкие атлетические плечи Соловьева несколько поникли. Тем не менее, раньше женщины были от него без ума - особенно миссис Хоффман, ха-ха... Она объясняла, что секрет притягательности Соловьева - в его сумрачной, грубой физиономии, совсем как у донского казака, как она говорила; но что делать с этими уродливыми мешками под глазами?.. Кроме того, женщин привлекал его бас и легкий русский акцент (с точки зрения жены Хоффмана, у Соловьева был настоящий шаляпинский бас).
Соловьев тем временем затушил сигару, испачкав всю пепельницу, и встал, чтобы уйти. Правда, уже в следующую секунду он передумал, снова уселся и спросил, как ни в чем не бывало:
- Думаете, в этом есть какой-то смысл?
Руководитель программ бросил на него удивленный взгляд, после чего подверг тщательному изучению собственную дымящуюся сигару.
- Вам лучше знать, - проговорил он наконец. - Если бы не вы, а кто-то другой предложил собрать двенадцать умников, пусть даже мудрейшие головы в своих областях, для выработки плана спасения мира, я бы назвал автора предложения помешанным фантазером и посоветовал ему закрыть дверь с другой стороны.
Соловьев крутил в руках карандаш со стола Хоффмана.
- Возможно, вы оказали бы мне услугу, если бы отреагировали на мое предложение именно так.
- Не спорю, но беда в том, что вы не помешанный. Чем мы рискуем? В наихудшем случае - напрасной тратой наших денег и вашего времени.
- А в наилучшем?
- Не принуждайте меня прибегать к воображению - я его лишен. Это сфера вашей компетенции.
Так проекту был дан зеленый свет.
III
Один из священных ритуалов любого конгресса, конференции, симпозиума или семинара - это вечерний коктейль накануне официального начала заседаний, на котором у участников есть шанс познакомиться. Впрочем, в Шнеердорфе необходимость знакомиться вряд ли возникала: немногочисленные участники давно знали друг друга, так как неоднократно встречались по аналогичным поводам в прошлом. Согласно программе, коктейль должен был начаться в 6 часов вечера, и почти все прибыли к началу с завидной точностью, включая жен, секретарей и наблюдателей, представляющих Академию. Всего набралось человек тридцать. Все переминались с ноги на ногу в небольшом помещении, прихлебывая херес и делясь воспоминаниями о прошлой встрече. Судя по всему, мало кто обращал внимание на великолепную альпийскую панораму за широкими окнами. Пока что участники не до конца раскрепостились, в воздухе веяло скованностью. Однако все знали, что очень скоро тишина сменится шумом, напряжение - полной раскрепощенностью.
- Совсем как обыватели после воскресной церковной службы, - громко сказала Харриет Эпсом монаху Тони. - А все из-за жен! Держитесь в стороне от академических жен. Это особая порода: неряшливые, злые на язык, заведомо утомленные. Что их так утомляет, я вас спрашиваю?
Саму Х.Э. нельзя было назвать ни неряшливой, ни утомленной Она зачем-то опиралась на толстый посох с резиновым наконечником, но еще неуместнее выглядела ее мини-юбка из экзотического материала, предназначенная для того, чтобы выставлять на всеобщее обозрение могучие ляжки с синими сосудами, петляющими между кочек гусиной кожи.
- Вы только на них посмотрите! Какая потертость, какое увядание! Что же их так состарило?
- Уж не мужья ли? - предположил Тони, уловив намек.
- Чрезвычайно проницательно! С другой стороны, ученых тянет именно к таким невзрачным мученицам.
- Осторожнее с обобщениями! - раздался у нее за спиной женский голос.
Испуганно оглянувшись, Харриет узрела Клэр Соловьеву. Та немедленно запечатлела на ее багровой от румян щеке звучный поцелуй.
- На меня, например, ваши обобщения не распространяются, - продолжила Клэр. - Лично я не склонна к мученичеству. Как бы вы меня охарактеризовали, Тони?
- Очаровательная красавица-южанка! - выпалил Тони и густо покраснел, стесняясь скудости своего галантного словаря.
- Глупышка! - Клэр была ошеломлена и одновременно польщена. Она только недавно разменяла пятый десяток и еще могла ослеплять мужчин, тем более при некотором старании, но, к своему огорчению, всего за две недели до отъезда с мужем из Гарварда стала бабушкой. Зачем было восемнадцатилетней дурочкой выходить замуж за Николая, который был вдвое ее старше? И зачем их дочь Клэретг, восемнадцатилетняя дурочка, вышла замуж за хирурга, годного ей в отцы? Наверное, это семейное проклятье, записанное в генах.
- Вы прямо, как змея в траве - появляетесь, когда вас не ждут. - Эти злые слова были произнесены необычным для Харриет ласковым тоном: она питала к Клэр слабость.
- Придется мне увести от вас брата Тони, - заявила Клэр. - Он еще ни с кем не успел познакомиться: вы его монополизировали.
- Забирайте его с потрохами! - фыркнула Харриет. - Я буду вам только благодарна за счастливое избавление. Но взамен я бы попросила как-нибудь защитить меня от Хальдера.
Однако способ защиты от профессора Отто фон Хальдера еще не был изобретен. Его всклокоченная седая шевелюра, словно позаимствованная у короля Лира, угрожающе двигалась над остальными головами. Те, мимо кого он проходил, не могли не подивиться его походке - нечто среднее между гусиным шагом и плавными движениями охотника, выслеживающего оленя. Еще больше поражал его вид, в частности, ноги: мокасины, клетчатые гольфы, волосы, узловатые коленки, снова волосы, наконец, шорты цвета хаки.
- Всем горячий привет! - протрубил он. - Когда сойдутся люди и вершины, свершатся достославные дела.
Клэр тем временем удалось, применив мастерский маневр, увести Тони в противоположном направлении, притворившись, будто она не заметила Хальдера и не слышала его приветствия, хотя то и другое было превыше человеческих сил.
- Как ловко вы это провернули! - похвалил ее Тони, когда они оказались на безопасном расстоянии. - Теперь я знаю, как чувствует себя пароход, буксируемый катером.
- Я научилась этой технике от своего отца, - ответила Клэр, - Он был сотрудником британского министерства иностранных дел, но на самом деле выполнял обязанности вышибалы на затянувшихся дипломатических приемах. А что касается Хальдера, то вы с ним уже встречались Он, конечно, эксгибиционист, но не так глуп, как может показаться. Пусть вас не вводит в заблуждение его стиль "enfant terrible",
- Дело не в этом. Просто я читал его последнюю книгу "Homo Homicidus" и категорически с ней не согласен.
- Николай тоже против. Осторожно, там Валенти! Бежим в противоположную сторону. Я бы предпочла, чтобы Николай не приглашал этого щеголя. В его гримасе Валентине есть что-то зловещее, уж не обессудьте за каламбур, Да еще этот шелковый платочек в нагрудном кармане!
- Разве он не слывет волшебником среди нейрохирургов, по праву награжденным Нобелевской премией?
- А еще он прославился как величайший любитель Лолит. У меня от одного его вида мурашки по телу!
И она подтолкнула Тони к унылому лысому коротышке с ямочками на щеках, терпеливо внимавшему длинной тираде моложавой особы с бритой шеей.
- Это брат Тони, представитель Всевышнего на нашем симпозиуме, перебила Клэр увлекшуюся болтунью. - Тони, познакомьтесь с доктором Уиндхемом, который, как вам известно, грозится превратить всех наших внуков в гениев. А это - доктор Хелен Портер, которая клянется спасти внуков от ужасов раннего приучения к горшку.
- Любая христианская мать благословит вас за ваши старания, напыщенно обратился Тони к Хелен Портер. - Но я не знал, что в симпозиуме участвует еще одна леди, помимо доктора Эпсом.
- Я не участница, - объяснила Хелен Портер. - Просто Харриет выбрала меня на роль сопровождающего лица.
- Бедняжка! - посочувствовала Клэр. - Ничего, Николай смилостивится и пригласит вас на одно из заседаний в качестве участницы дискуссии.
- Решительно протестую! - заявил Хорас Уиндхем, весь изрытый ямочками от смеха. - Не желаю, чтобы клейнианцы разорвали меня в кочки.
- А мне всегда хотелось познакомиться с кем-нибудь из клейнианцев, признался Тони.