Сима со всех ног бежала за ключом. По вечерам, однако, Сима по-прежнему не училась, да и, несмотря на уговоры всей бригады, продолжала курить.
— Вот влюблюсь, тогда брошу, — неизменно говорила она. — А насчет учебы, что ж, — значит, не пришло еще мое время…
— Проходит твое время, — возражала Лизочка. — Поступай к нам в вечернюю школу, помогу заниматься.
Ирину Варя не торопила с учебой. Юрка никак не мог привыкнуть к детскому саду и с матерью стал дерзок, непослушен.
Однажды Ирина пришла в цех с заплаканными глазами: в воскресенье пропал Юрка. Пришлось позвонить в милицию. Ирина работала целый день вяло, не успевала снимать кольца, редко проверяла их на приборе. Варя глаз с неё не спускала и в каждую свободную минуту работала на втором станке.
— Может, уйдешь домой? — спросила она её.
Ирина отказалась.
Этот день был словно без конца: тянулся и тянулся. Варя, вспоминая потом, ругала себя, почему она не отправила все же Ирину домой.
…Жалобный крик станка повис над цехом. Варя подбежала и, отстранив Ирину, выключила мотор, но было уже поздно. Резцы со всего размаху вгрызлись в металл, сорвали зажимные кулачки. Варя определила сразу: станочница неплотно, вкось, надела поковку. Она схватилась было вгорячах за рукоятку, чтобы отвести супорты, но рукоятка не двигалась.
Минуту спустя подошел Никита Степанович. У него было, как всегда, спокойное лицо, будто ничего не случилось. Он взглядом попросил бригадира рассказать, что
произошло, и Варя, стараясь не волноваться, виска зала ему свои предположения.
— Ну как, что? — накинулись с расспросами Сима с Лизочкой, едва только Варя подошла к ним.
— Норму велено дать, — нарочито сдержанно сказала она.
— Эх, мать честная! — азартно воскликнула Сима и мальчишеским жестом сбила платок с головы набок. — Живем, значит!
Варя храбрилась, но на душе у неё кошки скребли. Такого и в Тамариной бригаде никогда не случалось; да и вообще давно в цехе аварий не было.
Через час пришли три слесаря-ремонтника и, окружив станок, как врачи больного на консилиуме, посовещались о чем-то и снова ушли.
«Видела ведь, видела, что человек не работник, а не сообразила», — упрекала себя Варя.
В техникум вечером она не пошла: первый раз без уважительной причины. Не хотелось разлучаться с Симой и Лизочкой. Вместе легче, можно наговориться вдоволь, как жить дальше, что делать. О чем-нибудь другом говорить и думать они сейчас не могли.
Варя позвонила Ирине. Соседка сказала, что ей нездоровится, лежит в постели, а Юрка нашелся: на трамваях, бесенок, катался и попал за город.
— Передайте, что звонила, пусть поправляется! — наказала Варя.
Они сидели втроем в общежитии, утомленные волнениями сегодняшнего дня, пили чай, когда пришла Тамара.
— А, несчастная троица! — закричала она еще с порога. — Поминки по бригаде справляете?
— Это почему же? — спросила Сима, и голубые глаза её от гнева стали темными. — Ты меня не зли лучше, слышишь! А бригада наша существует и работать будет!
— Пожалуйста, я рада! Но на вашем месте эту Ирку я прогнала бы немедленно. Нашли кого брать в бригаду — она работать-то не умеёт.
— Гнать? — вмешалась Варя. — Странные у тебя понятия о бригаде. Тебя-то не выгнали из комсомола…
— Да не разговаривай ты с ней, Варя! — кричала Сима. — И чего только Левка тянет, замуж её не берет?
Когда был выпит второй чайник и Симу от усталости и тепла совсем разморило, она посоветовала Лизочке:
— Иди-ка, дорогая, до мамы. Утро вечера мудренеё. А в общем вывод есть: вперед — и ни шагу назад!
— Руку, Сима, — сказала дрогнувшим голосом Варя, — и ты, Лизочка!
Они стояли, взявшись за руки, с таким чувством, будто на них смотрел весь цех: ни отступить, ни спрятаться. Внимательные, строгие глаза осудят и не простят.
— Как у молодогвардейцев, помните? — сказала за всех Варя, все еще не разжимая руки.
Идя к больной Ирине, Варя ждала слез, уверений работать лучше, но Ирина попросила только об одном:
— Если можно, Варя, пусть Сима встанет на мои станки, а я на её. А то будет мне все грезиться. Ну понимаешь? — добавила она горько.
Варя, воспитанная в семействе, скупом на внешнеё проявление чувств, знала цену такой сдержанности.
Ремонт станка Ирины близился к концу, а работать на нем было некому. Варя ходила просить у мастера на время работницу на пустующие станки, но он сухо отказал ей:
— Не могу, товарищ Жданова, не проси.
Варя ушла от него пристыженная. Не в её характере было просить. Уступила настояниям бригады и пошла, хотя заранеё знала, что не даст мастер замену: негде взять её. Цех расширяли, прибывали новые станки, а рабочих рук не хватало.