Когда все вышли из леса и собрались на опушке, предметом веселья стал Лева Белочкин, городской житель, как он назвал себя: у него полным-полно оказалось поганок, а он, думая, что с ним шутят, не сразу решился выбросить их.
Отличились Ирина с Лизочкой: вместительные корзинки девушек были набиты грибами — все как на подбор, даже жалко было «портить» их на кушенье!
Жареные грибы припахивали немного дымком, но очень нравились, так что пришлось приготовить не одну сковороду, пока все наелись досыта.
На запах съестного прибежал откуда-то из леса, вероятно бездомный, судя по худобе, рыжий пес с голодными, заискивающими глазами. Сима бросила ему корку хлеба, он тут же проглотил её, не разжевывая, и ждал еще, виляя своим поникшим, с длинной огненной бахромой хвостом.
Стоял жаркий полдень: ни ветерка, ни облачка на небе, даже в лесу душно. Тянуло искупаться, но поблизости не было даже мелководного прудишки. А им еще предстояло идти в обратный путь на станцию по открытой солнцу дороге.
— Давайте, ребята, лучше по лесу сделаем лишний километр, чем потащимся по солнцепеку. Глядишь, и речушку какую встретим, — предложила не без умысла Сима. Солнце, и жара ей были нипочем, а вот с псом жалко расставаться; при теперешнем сиротском виде его, чего доброго, не пустят в электричку, а Сима воспылала желанием во что бы то ни стало приютить на даче своего нового питомца.
Симы послушались и пошли лесом, мечтая поскореё добраться до дому. Но теперь уже никто не замечал, как утром, красоты леса, не останавливался у каждого подозрительного листочка, а редко-редко наклонялись и то с большой неохотой сорвать росший прямо на дороге гриб. Девушки очень устали, хотелось пить, а километровый крюк, обещанный Симой, растянулся на все десять. Один пес был в резвом настроении, хотя и с высунутым, чуть не до самой земли языком: он петлял по сторонам, вынюхивая что-то, затем снова бежал за новоявленной хозяйкой, касаясь своим холодным черным носом её загорелых стройных ног.
Варя шла по обочине дороги, ни с кем не разговаривая и ничего не замечая подле себя, — не столько от физической усталости, сколько от охвативших её невеселых раздумий. А подумать было о чем. Все то, что произошло с нею прошлой ночью и этим днем в лесу, все это, называемое наедине с собой счастьем, — было отравлено Тамарой: её преследованием и ревностью. — так казалось сейчас Варе. И виноват был в этом один Титов. Не Тамарка же, что спрашивать с неё?!
«Вон она шествует невдалеке от меня с голубой майкой Белочкина на своих жирных плечах, — думала Варя, — а лицо её, словно распаренное, свекольного оттенка, блестит самодовольством на всю округу».
Варя отвела глаза: лучше не смотреть, а главное, не думать о ней. Но Титов, что она знает о нем? Как проходит его жизнь вне завода: где бывает он, с кем встречается? Он Герой, у него много Соевых друзей и знакомых девушек по фронту. Опасности, боя могли сблизить их, а такая дружба не скоро забывается… «Титов — упрямый и настойчивый по характеру человек: если уж он кого полюбит, то, наверно, не отступит», продолжала думать Варя, отдавая невольную дань уважения постоянству Ивана. «Да где же он, почему его нот со мной рядом, как утром», — спустя мгновение беспокоилась Варя, оглядывая знакомые лица и не находя среди них Титова.
Она увидела его несколько дальше, в стороне, от дороги, на лугу, рвущего цветы. Ирина молча указала на него просиявшей румянцем Варе.
— Букет для тебя! — шепнула она в Варино маленькое ушко.
И вот в душе Вари, наперекор унылым мыслям, затеплился вдруг огонек надежды: это она — и никто иная — горячо полюбившаяся Ивану девушка! Так будет!..
Дойдя до дачи, Варя едва нашла в себе силы вымыть ноги, как тут же легла в постель. Прохладная спальня вся продувалась сквозняком, который заносил с собой запах просыхающей травы, недавно скошенной под окнами. Варя уже засыпала, когда к изголовью подошла Сима и, хрустя на зубах свежим огурцом первого сбора, стала звать подругу к столу. Варя с трудом оторвала от подушки свою тяжелую голову, попыталась встать.
— Дай попробовать, — невнятно пробормотала она и, откусив прямо из рук Симы кусочек огурца, смежила веки и повалилась на подушку.
Лес тотчас обступил её со всех сторон. Она вновь брела по его солнечным опушкам, собирала грибы в росистой траве, аукалась с Симой, слушая, как эхо повторяет голоса. Бездомная рыжая собака, та самая, что скрылась от них при выходе из леса, несмотря на все старания Симы заманить её с собой, теперь повсюду бежала за Варей…
Проснулась Варя под утро, будто её кто толкнул в плечо. Девушки все еще спали. В раскрытом рядом с кроватью окне, на которое с разу упал её взор, откуда ни возьмись появилась вдруг целая охапка разноцветных полевых цветов, и осторожно, к все возрастающему удивлению Вари, цветы легли к ней на подушку. Это был букет Титова. — Варя узнала его, — нарванный им еще вчера по пути к дому, с чуть поникшими уже головками цветов. Варю бросило в жар, и на минуту, пока Иван стоял по ту сторону окна, у неё перехватило дыхание. Она не смела ни пошевельнуться, ни поднять ослепленных восходящим солнцем глаз, перед которыми проносились какие-то необычайной окраски круги. Но вот торопливые шаги Титова стали не слышны, и Варя, вздохнув всей грудью, прильнула к букету губами: Иван думал о ней, собирая эти цветы, и его руки касались их!