— Счастливый твой Юрка, — выиграли: вот где! У казначея вон спрашивай, у Лизочки, — отвечала Сима, оставив за собой право первой объявить об этом Ирине.
Ирина всплеснула руками:
— Не может Сыть!.
Но Сима гремела:
— Пять тысяч!.. Ты себе представить не можешь, Ира, до чего это удачно! Ну тютелька в тютельку на пианино! Вот вам и бригадный фонд! Кто первый приду- мал организовать его? Я! Простите, не я, а Лизочка. Да не все ли равно?.. У нас все общеё, даже инициатива. Так-то вот, любезные товарищи, — ораторствовала Сима, воображая перед собой огромную аудиторию слушателей. — На выигрыши мы решили преподносить друг другу подарки, кому что нравится. Это уж идея моя. Теперь дальше: если мы внесли в наш так называемый бригадный фонд по сторублевой облигации от каждого тиража и успели уже выиграть пять тысчонок, то сколько же мы выиграем, соображайте, любезные товарищи, соображайте… если внесем…
Оратора энергична прервали общими усилиями, применив при этом физический метод воздействия.
— Ой, пустите, платье измяли!.. Трое на одну, нечестно! — пищала Сима, барахтаясь на диване под тяжестью павалившихся на неё подруг.
Юрка не принимал участие в общей свалке, а прыгал на одном месте и визжал от восторга. В эту минуту соседка приоткрыла дверь в комнату, любопытствуя узнать, что происходит у Ирины.
— На улице, гляньте-ка народ под вашим окном собирается. Форточку хотя бы закрыли.
Ирина махнула на неё рукой: «Не мешай, мол!»— но форточку закрыла и велела сыну замолчать.
Тень раздумья легла вдруг на её лицо. Она молча, встревоженная чем-то, посмотрела на подруг. Варя следила за нею исподтишка, подмигивая девушкам.
— Переживает наша Ирочка! А я знаю, какая муха укусила её, — шепнула она им.
— Так что же, Ирина, давай выкладывай на бочку, как говорят, свои сомнения, — с ласковой насмешливостью попросила Варя — Тут все свои, стесняться некого… Правда, Симок?
— Ах, да отдубасить её для назидания другим, вот и весь разговор! — запальчиво воскликнула Сима, но тут же осеклась, увидев насупленное личико Юрки. — Ну, ну, малыш, мы шутим….
Ирина прижала к себе сына и, наклоняя к нему свою черноволосую, с прямым загорелым пробором набоку голову, спросила:
— Ты не знаешь, Юрочка, почему все эти деньги истратили именно на нас с тобой? — И, подняв голову, адресуясь уже прямо к Варе, добавила — Нельзя так, я не согласна. Нужно по справедливости разделить деньги на всех. А я стала бы выплачивать вам ваши доли.
Возгласы неудовольствия, негодования и возмущения так и посыпались на голову Ирины. Сима, размахивая руками, взывала к её совести, приглашая Юрку рассудить их, а Лизочка, надрываясь, кричала, что она больше не казначей, раз предъявлен ей вотум недоверия, и она теперь ни за что не отвечает.
— Вот что, разлюбезные мои, позвольте мне сказать, — вступилась Варя, требуя внимания. — Ира, ты особенно слушай, тебя касается: пианино мы купили тебе по двум причинам. Первая: Юрке в детсаду, сама знаешь, пророчат музыкальную будущность. Вторая: все участники нашего добровольного фонда высказались за то, чтобы этот выигрыш истратить на тебя. Следующий, — кто его знает, может, он окажется в пятьдесят тысяч и болеё, — уже баста, как скажет Сима, не жди! Все, прения закрыты, — повелительным жестом закончила свою речь Варя.
Ей долго аплодировали, и Ирина в том числе, предварительно расцеловав всех по очереди.
— Хорошие вы мои! Ну как бы я жила без вас?! — твердила она.
— Друзья, будем считать, что с сентиментами покончено, — потребовала Сима. И вдруг воскликнула — Удивляюсь, девочки, почему это мне с вами всегда весело и приятно? Люблю вас, верно, чертей полосатых… Варя, не сердись, это я не по поводу твоего полосатого платья… Ну, да ладно, — частила Сима, несколько застеснявшись своих «никому не нужных нежностей". — А сейчас я открываю танцы доупаду. Ангажируйте друг друга, прошу? — щегольнула Сима иностранным словцом, пускаясь в пляс.
Стараясь ни в чем не отставать от Симиных залихватских коленец, заплясали и Лизочка с Варей.
— Ставь пробу, Ирочка, просим! — кричали они хозяйке дома.
Ирина, слывшая в бригаде пианисткой за те свои две песенки, разученные когда-то на рояле в Доме пионеров вопреки запретам сердитой уборщицы, торжественно села за инструмент.
запела она под собственный аккомпанемент и так уморительно, не вставая со стула, принялась плясать сидя, что все покатывались со смеху. Затем она сорвалась с табуретки и, подбоченясь, пошла по комнате, помахивая платочком. Варя и девушки присели на диван, подобрав ноги, чтобы было где разойтись плясунье, хлопали ей в такт.