— Почему же одну Глашу, а не всех? — спросил чуть насмешливо Долгунов.
— Как зачинщицу, — ответил Нил Иванович.
— А тебе известно, за что девушки избили Аржанова?
— Он не вступал в драку с ними…
Долгунов взял телефонную трубку, позвонил в милицию и вызвал начальника. Нил Иванович стоял у окна и почесывал розовую лысину, парторг ходил по комнате. Оба молчали. Вошел тонкий, в ремнях, с кожаной сумкой на боку, в серых брезентовых сапогах лейтенант милиции, козырнул парторгу и начальнику участка.
— Садитесь, товарищ, — предложил Долгунов. Лейтенант сел.
— Скажите, за что арестовали девушку из бригады Тарутиной, пятисотницу?
— За безобразное ее поведение — хулиганство. Волкова была зачинщицей в избиении техника Аржанова в часы его служебных обязанностей.
— Арестовали ее по заявлению Аржанова?
— Точно!
— Вызовите, товарищ лейтенант милиции, Глашу Волкову сюда.
— Не могу, — покраснев, сухо ответил лейтенант милиции.
— Как не можете? — удивился Долгунов.
— Делу дан ход. Прошу вас, товарищ Долгунов, не вмешиваться в работу милиции. — Лейтенант встал, его желтоватые усики дрожали, на щеках выступили красные пятна.
Долгунов, посматривая на него, улыбнулся.
— Показания Волковой есть?
— Да, товарищ Долгунов. Она, Волкова, показала, что Аржанов стал говорить с Тарутиной так, что каждое слово украшал пятиэтажной матерщиной. Она, Волкова, попросила Аржанова не выражаться скверными словами, но он не только не прекратил украшать матерщиной свою речь, а стал еще забористее…
— Товарищ лейтенант милиции, вы не считаете техника Аржанова хулиганом?
Начальник милиции пожал плечами.
— Что же вы молчите? — спросил сухо Долгунов. — Вы, как я думаю, не считаете матерщину высшим образцом благородства?
— Конечно.
— Почему же вы, товарищ лейтенант, не привлекли техника Аржанова к ответу за хулиганство?
— Позвольте, товарищ парторг, — растерялся и смутился начальник милиции, — матерщиной, как, вы знаете, украшает свою речь не один Аржанов. Мне пришлось бы привлечь к ответу немало ваших работников.
— Следует одного привлечь, и так, чтобы остальные сразу перестали паскудничать, — теряя спокойствие, резко сказал Долгунов. — Волкову надо отпустить немедленно, а в отношении техника Аржанова мы сами примем кое-какие меры.
Лейтенант милиции поднялся. Под желтоватыми его усами появилась улыбка и погасла.
— Отпустить Волкову не могу, товарищ Долгунов. Я уже сказал вам, что ее дело будет разбираться в суде.
— Тогда все!
Начальник милиции козырнул и быстро вышел.
— Какой законник! Видали, Нил Иванович? И это у нас на участке! — сердито сказал Долгунов.
Нил Иванович почесал лысину и ничего не ответил. Парторг нахмурил брови и, отвернувшись к окну, опять стал смотреть на улицу.
Свиньи глубже залезли в жижу, дремали. Они так сладко дремали, что даже не реагировали на мух, которые садились на их облезлые уши. Высоко подняв подол синего батистового с желтыми цветами платья, прошла мимо конторы Маркизетова. Заметив у открытого окна Нила Ивановича, она улыбнулась ему. Нил Иванович густо покраснел и опустил глаза.
— Тебе, Нил, кланяется дама, а ты воротишь нос, — проговорил серьезно, без улыбки, Долгунов.
— Мне? Да не может быть, Емельян Матвеевич! — неохотно и притворно равнодушно отозвался Нил Иванович. — По-моему, эта красавица улыбнулась и поклонилась тебе.
— Да?
— Точно!
Они взглянули друг на друга и рассмеялись.
Голубая дрезина, разбрызгивая грязь, подкатила к конторе. Из нее выпрыгнул Завьялов, за ним — высокий, смуглолицый, в серой шляпе и в щегольском сером костюме инженер Казенов. Он шагнул в сторону, чтобы не испачкать желтые ботинки и брюки. В это время свиньи, напуганные шумом дрезины, с хрюканьем метнулись из лужи. Одна из них налетела на Казенова и чуть не сбила его с ног, обдав разутюженные брюки и полы пиджака коричневой жижей.
— Черт, знает что! — вскричал Казенов. — Развели тут…
— Что же поделаешь, — посочувствовал Завьялов, еле сдерживая душивший его смех, — свинья! А у свиньи, как вам известно, больше невежества, чем ума.
— Я о грязище под самым носом у начальника участка. Хоть бы хворостом замостили, черти, — угрюмо ответил инженер и стал платком вытирать полы пиджака и брюки.
Долгунов и Нил Иванович, молча стоящие у окна, видели, как подъехала дрезина:
— Ну, Нил Иванович, чувствую, что ждет тебя неприятность. Берегись! И надо же было этой чушке наскочить на такого франта!