«Ну, это, пожалуй, правильно. Сегодня сам видел, когда проезжал мимо его поля, — откидывая корреспонденцию налево, подумал Казенов. — А это что? Прочтем».
«Бригада Грибковой загоняет в штабеля пеньки, мешает сухой торф с сырым и допускает явные нарушения технических условий. На картах волдыринского поля осталось 15 процентов сухого торфа. Знают ли об этом начальник поля Волдырин и его техники?»
Инженер отбросил еще несколько писем торфяниц. «Это все о штабелевке», — подумал он и стал просматривать корреспонденцию под заголовком «Гибнет торф на поле Волдырина».
«Более 7000 тонн торфа лежит с повышенной влажностью. Чтобы сделать торф товарным, нужна срочная просушка штабелей. Начальник поля Волдырин не думает об этом».
Казенов поморщился и решил: «Надо проверить. Не может этого быть. Волдырин опытный торфяник, не допустит!»
Перевернув страницы, стал читать дальше:
«У Волдырина все техники — бездельники. Впрочем, не надо удивляться этому. К его техникам вполне применима пословица: «Каков поп, таков и приход».
«А это что? — подумал Казенов, морща лоб. — Размокший начальник». Фу! Какой отвратительный заголовок! Тут уж наверняка какая-нибудь гадость о Глебовиче».
Он вздохнул и с раздражением заглянул в конец статьи:
«Поле размокло, почва как губка. Канавы полны воды, непроточны. Погода стоит отличная, но она плохо помогает волдыринскому полю. Поле грязно по вине Волдырина, мокро, как и ее начальник. Правда, поле — от засорения канав, а ею начальник Волдырин — от «московской горькой».
Казенов дернул левым плечом и, вспомнив свое падение в застоявшуюся воду картовой канавы, нахмурился. Он сердито отложил вырезку и стал читать очередную:
«Почему отстает поле Волдырина? Две причины. Начальник поля почти всегда пьян. Это первая причина. Вторая причина — это то, что начальник приходит на поле или в обед или после обеда, перед закатом солнышка, чтобы было нежарко поспать в кустарнике у канав».
Инженер засопел носом и, захватив в него пропитанного табаком воздуха, громко чихнул. «Фу! Какая клевета на человека! А может, и нет? От малярии ли он сегодня валялся в кустах? А вдруг он и Протасова морочили мне голову малярией да свиной тушенкой? Нет, нет! Как это можно! Все это, конечно, самая отвратительная клевета на больного человека!»
Инженер со злобой, не читая, перевернул еще две-три корреспонденции и остановился на следующей, с крупным заголовком «Гибнет торф».
«Безобразно содержится осушительная сеть на поле Волдырина. Канавы № 13 и 14 засорены до краев. Канавы № 6, 8, 9, 11, 12, 17, и 20 залиты гидромассой и заросли кустарником. Пятая валовая канава тоже полна гидромассы. В таком состоянии почти вся осушительная часть участка. Вода в валовых и картовых канавах стоит на уровне поля. Может ли гидромасса просыхать на таком поле? Зато начальник поля Волдырин прохлаждается в зарослях канав».
Казенов вздохнул, захлопнул папку и подал ее Гуманевскому.
— Познакомились? Нет, прочтите и остальные! — настаивал редактор. — Прочтите и убедитесь. Все эти корреспонденции проверены. Без проверки мы не пускаем их в печать. Это так, товарищ Казенов!
— Я познакомился со многим. Некоторые обвинения, конечно, основательны, но многое преувеличено, раздуто, искажено. Я сам был сегодня на поле Волдырина…
— И нашли его на бровке в кустиках, — вставил спокойно, без улыбки, Гуманевский.
— Откуда вы знаете? — покраснев, вскинулся Казенов. — Да, он лежит в этих кустиках по причине болезни.
Сотрудники улыбнулись. Казенов, поймав их насмешливые взгляды, смутился и подумал: «В редакции, быть может, знают, как грохнулся я в картовую канаву?» Собирая морщины на лбу, он сухо проговорил:
— Жаль, что вы, товарищ Гуманевский, придаете столь серьезное значение всем этим корреспонденциям. На их основании у вас создалось неправильное представление о работе Волдырина. — Он вздохнул и развел руками. — Думаю, что мое мнение не должно сбрасываться со счетов.
— Безусловно! — ответил Гуманевский. — Безусловно! — повторил он с оттенком грусти в голосе. — Но мы не согласны с вами в оценке писем, с которыми вы только что познакомились. Опровергните их, и мы с удовольствием изменим свое мнение о Волдырине.
— Я подхожу к специалистам, подчиненным мне, по-деловому! Я требую прежде всего выполнения плана! — встав, резко и обиженно воскликнул Казенов. — Вы же своими статьями, порочащими специалистов, мешаете…
— Мешаем? Нет, мы помогаем вам в этом, товарищ Казенов, — мягко возразил Гуманевский. — Вы знаете, что есть и другие задачи у начальников поля. Они состоят в том, чтобы воспитывать людей на производстве. У Волдырина тысячи девушек. Ну, мы уж не требуем у Волдырина воспитательной работы — чего с него взять! А вот за срыв выполнения плана будем бить крепко. Вам известно, как обстоят дела в этом отношении на поле Волдырина?