— Милый, как тут хорошо! — шептали ее губы.
Аржанов самодовольно засмеялся. Синева неба обрушилась на нее, обдала горячими волнами, они подхватили ее и понесли…
Аржанов поднялся и, не глядя на Соню, лежащую в траве, отошел к обрыву. Внизу щетинились новые заросли. Из воды, за ивняком, белели водяные лилии. Вода казалась мутно-зеленоватой, густой. Он внимательно разглядывал ее. Когда Аржанов оглянулся, Соня уже поднялась и смотрела на него. Он увидел на ее смущенном и растерянном лице улыбку, яркий блеск в больших черных глазах. Поправляя волосы, она медленно подошла к нему, путаясь ногами в высокой траве, и села рядом.
На этой стороне озера, у крутого берега, изредка пробегал ветерок; от его дыхания шелестели ивовые кусты, собиралась серебристая рябь по воде. Над берегом пролетали стрижи. На воде вспыхивали их тени и тут же гасли. Соня и Аржанов молчали. Так они сидели несколько минут. Солнце давно уже вышло из зенита, и тени деревьев на воде стали длиннее. Воздух был сильно накален, его не охлаждали даже лес и озеро. Аржанов скосил взгляд на Соню и сказал:
— Неплохо бы искупаться. Как ты думаешь?
— На Оке купалась, а тут боюсь, — ответила девушка.
— Боишься? Чего? — спросил Аржанов. — А я вот не боюсь. В такую жару да не выкупаться!
— Внизу невылазная тина, боюсь утонуть.
— Скажешь тоже! А я-то для чего тут?
— Ты? Да разве удержишь меня, когда тина потянет? — подняв глаза, проговорила Соня. А когда он не выдержал ее взгляда, отвернулась и сказала громче: — Нет, купаться я не стану.
Федька промолчал, потом стал насвистывать какую-то песенку. Соня загрустила, — ей не нравилось выражение лица Аржанова, оно было неприятно-злым, пугало и отталкивало ее. Чувствуя на себе пристальный взгляд девушки, Федька поморщился и недовольно сказал:
— Что так уставилась на меня? Не видела, что ли, давно?
Соня не ответила, но и глаз не отвела от его лица. Она вспомнила ночь на добыче, когда был налет фашистских самолетов.
«Вот тогда у него было такое же выражение лица, как и теперь», — подумала Соня и поднялась.
— Знаешь что… — сказал, оживляясь, Аржанов.
— Что? — отозвалась Соня, не спуская с него испуганных глаз.
— Купаться не хочешь? А сидеть так скучно. Давай хоть побегаем, поиграем. Я такие умею выделывать номера, что ты, зоренька, ахнешь!
— Ты не циркач? — не понимая, чего он хочет от нее, спросила с вялой улыбкой Соня.
— Ого! — воскликнул Аржанов. — Ты таких номеров, какие выделывал я, не увидишь и в цирке. — Он вскочил, выпрямился, спросил: — А ты была когда-нибудь в цирке?
— Ни разу.
— Так и знал. Это видно. Сейчас я, зоренька, покажу тебе интересный трюк.
Девушка равнодушно проговорила:
— Показывай.
— Становись вот сюда. Стой прямо, не напрягайся.
Соня встала так, как он велел.
— Я отойду от тебя шага на четыре и разбегусь. Сделаю прыжок, упрусь руками в твои плечи, перевернусь в воздухе и стану рядом с тобою на краю кручи.
— А если сорвешься и я не сумею помочь тебе?
— Вот в этом и весь интерес, что опасно! На ровном месте всякий дурак может прыгать и вертеться, как ему угодно. Я хочу, зоренька, показать тебе свои номера. Это интересно. Опасность вдохновляет — в этом сила молодости, героизма.
— Я не советую. Прыгай лучше подальше от берега, — сказала нерешительно Соня.
— Не согласен! Нет, только тут! — Он взял за руку девушку и, не дав ей опомниться, поставил на краю обрыва. — Стой лицом ко мне! Так. Хорошо.
Соня смотрела большими глазами на Аржанова. Он отошел от нее на несколько шагов и разбежался. Не успела она опомниться, как он, коснувшись руками ее плеч, перевернулся в воздухе и, встав на ноги за ее спиной, замер в двух шагах от обрыва.
— Ловко, а? Хорошо получилось?
— Да. Но я боюсь, не хочу больше, — запротестовала Соня. — Не хочу…
— Нет, давай я прыгну еще разок, — ласково сказал Аржанов. — А потом сама так расхрабришься, что прыгать станешь.
Не ожидая согласия Сони, Аржанов отступил и разбежался, не глядя девушке в лицо, ударил головой ей под сердце.
Соня не вскрикнула — тупая боль подвалила к ее горлу, сдавила его. Потеряв сознание, она упала в озеро. До слуха Аржанова долетел шум камыша и всплеск воды. Он наклонился над обрывом. На воде Сони не было видно, только ширились круги на ее поверхности да поднимались пузыри со дна. Чирки взлетели и захлопали крыльями над озером. Аржанов испугался их шума и бросился к плотику. Ноги у него дрожали от страха, белки глаз покраснели. Крик чирков и стрижей он принял за людскую погоню за ним. Вскочив на плотик, он усиленно заработал доской, а переправившись на берег, метнулся, как ящерица в лес, притаился в кустарнике. Чирки больше не кричали, стрижи спокойно летали, попискивая. Никто не шумел так страшно вокруг него, как это показалось ему на островке. Стояла напряженная тишина. Солнце белело за деревьями, и только его косые лучи падали на поверхность озера. Успокоившись, он быстро зашагал в сторону Шатуры.