— Совсем увел?
— Что ж мы станем делать без гостя?
— Неужели Павлов не вернется?
— Так мы, девоньки, и не потанцуем с ним?
Но вскоре вернулся Павлов, чем-то встревоженный. Он сказал девушкам, что не может остаться у них в гостях, должен немедленно выехать в Шатуру.
— Подружки, садитесь за стол и гуляйте, — предложила Ольга, — а я провожу лейтенанта до станции.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Уборщица Илларионовна подслушала накануне праздника разговор Ольги Тарутиной с Нилом Ивановичем и передала его Волдырину.
— Да не может быть! — выслушав старуху, воскликнул в гневе Петр Глебович. — Тарутина так и заявила ему, что Волдырин плохой начальник поля? Настаивала на снятии меня? Вот оно что! Не думал, что Тарутина решится на такое дело.
— Не девка — нож! — вздохнув, бросила Илларионовна.
— Я зарежу этим ножом ее! — прошипел Волдырин, вытирая ладонью пот с лысины.
— Нил Иванович, как я поняла, защищает вас, а Долгунов — Тарутину. И вот между ними кошка! — заглядывая в красноватые глаза Волдырина, пояснила Илларионовна.
Волдырин хотел что-то спросить еще у старухи, но забыл и вышел из конторы. Проходя мимо столовой, он вспомнил Маркизетову и Аркашкина. «Сидят? Пожалуй, припаяют им лет по восемь, а то и больше!» Петр Глебович вздохнул и пошел дальше. Он не заметил, как очутился на другом конце поселка, против барака, в котором жила Ганя-фельдшерица. «Зайду-ка я к ней, — решил он. — На поле успею, до обеда еще далеко. Тарутина и ее комсомолки, черт бы их подрал, с зарею поднимаются на работу».
Он вошел в барак и толкнул дверь в комнату Гани.
Фельдшерица лежала в постели. Увидев Волдырина, она натянула одеяло до подбородка и крикнула:
— Я не одета! Обождите, Петр… в коридоре!
— Не желаю, — сказал Волдырин.
Когда Ганя поднялась и стала одеваться, шел уже десятый час утра. Волдырин сидел у стола и пил водку.
— Ганя, выпьем, — предложил он, наполняя водкой две чашки.
— Ты пей, а я не стану, — ответила Ганя, причесывая светлые с рыжиной волосы перед зеркалом.
— Почему? — спросил Волдырин. — Пей! Я пью, и ты пей! Ты же, Ганя, пьешь не хуже меня.
— Не стану. Ты, Волдырин, пойдешь в поле, там ветерок обдует тебя, а мне — в больницу. Пей скорее и убирайся, мне уходить пора.
Волдырин ухмыльнулся, выпил водку из обеих чашек. Закусил хлебом с солью. Потом снова наполнил чашки и, не угощая фельдшерицу, выпил одну за другой.
Солнце сильно припекало. Пошатываясь, Волдырин шел на свое поле и с ненавистью думал о Тарутиной. Ему вспомнилось, как его, начальника поля, Тарутина и ее подруги выбросили из теплушки, как взяли у него сорок тысяч рублей денег и внесли их в танковую колонну. Вспомнил он свой недавний разговор с Тарутиной на поле и решил: «Нет, ни на кого не променяет Нил Иванович старого торфяника».
Мысленно рассуждая и ругаясь, Волдырин забрел в незнакомое место и удивился: «Вот чертова девка, не успела сесть на мое поле, как уже глаза отводит, ведьма!..» Выругавшись, он свернул направо и заковылял дальше. Раза четыре упал, пока добрался до поля, до картовой канавы. Пошатываясь из стороны в сторону, Петр Глебович шагнул на узкий мостик и, потеряв равновесие, свалился в канаву, наполненную сгустившейся гидромассой. Барахтаясь в ней, он с трудом выполз на бровку. Грузчицы заметили его лишь тогда, когда он, спотыкаясь и качаясь, стал пробираться мимо штабелей.
— Девчата, — вскрикнула Паша, плечистая и голубоглазая девушка, — глядите-ка, кто идет к нам! Не то леший, не то Волдырин.
Грузчицы вскинули удивленные глаза на пьяного, в торфяной жиже человека и захохотали.
— Вот уморил! Ой, уморил!
— Черт! Леший! Кто сказал, что чертей нет!
— Девоньки, да на этом черте и лица нет — одно болото!
Петр Глебович поднял кулак и, угрожающе размахивая им, рванулся от штабеля, но потерял равновесие и повалился на землю. Девушки захохотали громче. Волдырин не поднялся. Широко раскинув руки, лежал на спине, лицом к небу. Припекаемый солнцем, он тут же захрапел. Девушки, все еще хохоча над ним, подняли корзинки с торфом на плечи и понесли к вагонеткам. Паша, высыпав торф в вагонетку, подбежала к Волдырину и насмешливо покачала головой. Подошли и другие грузчицы и стали смотреть на пунцово лоснящуюся, губастую, с крошечным носом, яйцеобразную физиономию спящего. Паша бросилась к кустам, наломала веток и огородила ими Волдырина. Девушки снова захохотали, глядя на ее заботу о нем.