— Кто он тебе, что так жалеешь его? Не любовник, чай, и не жених…
— Чтобы солнышко не пекло его, вороны у него нежность не расклевали бы! — воскликнула Паша и тут же, не удержав сердитого выражения на красивом лице, ткнулась головой в корзину и захохотала.
Вскоре были поданы вагонетки и к тому штабелю, возле которого, издавая громкий храп, спал Петр Глебович. Паша и ее девушки стали грузить торф из этого штабеля. Нагрузив вагонетки, они пожалели Волдырина.
— Ой, бедный! Он испечется на зное! Давайте, девоньки, его на вагонетку! — предложила Паша.
Грузчицы взяли за руки и за ноги пьяницу, раскачали его и бросили на торф.
— Пусть прокатится до Шатуры! — пошутила Паша. — Ветерком обдует — протрезвится. А теперь, девоньки, за работу! Вишь, сколько времени-то потеряли с таким чертом!
Бригада принялась усиленно грузить торф в вагонетки. Девушки за работой позабыли о Волдырине. Состав, нагруженный торфом, тронулся и покатил по узкоколейке. До самой Шатуры Петр Глебович так и не проснулся.
Поезд остановился у эстакады электростанции. Вагонетка с Волдыриным поднялась к подтопкам. Открылся люк, и Петр Глебович с торфом провалился в одну из подтопок. Упавши с двухметровой высоты, он сразу проснулся, выпучил от удивления глаза и дико завопил. Хмель сразу вылетел из головы. Услыхав страшный крик, отцепщица вначале испугалась, но тут же придя в себя, дала тревожный сигнал. Немедленно прибежали пожарники с лестницами и баграми. Увидев на горе торфа, в сизых косичках дыма, орущего и мечущегося человека, они подхватили его баграми и быстро выхватили наверх.
— Двадцать лет работаю на станции, — разглядывая грязного, перепуганного насмерть человека, сказал старый пожарник, — но такое диво впервые вижу.
— Да это леший болотный, а не человек! — удивился другой пожарник. — Милый, жизнь, что ли, надоела?
— Ежели бы сам покушался на жизнь, то не заорал бы благим матом, — заметил третий пожарник, внимательно разглядывая Волдырина.
Петр Глебович молчал, пучил глаза на пожарников и никак не мог понять, как он попал в это чертово пекло, в огромную подтопку, набитую торфом. Дым все еще точил ему горло и распирал грудь.
— Кто ты? — спросил первый, очевидно старший пожарник. — Откуда? — Не получив ответа, он обратился к своим подчиненным: — Дайте ему воды!
Пожарник принес кружку с водой. Петр Глебович жадно выпил. Еще раз осмотрелся и хрипло проговорил:
— Ребятушки, где я?
— В аду, батюшка, в аду! — насмешливо сказала пожилая отцепщица. — Молись своему святому, что на твое счастье оказалось много торфу, а то бы изжарился мигом.
По лицу Волдырина скользнула растерянно-глупая улыбка, он не знал, что произошло с ниц, что ответить на вопросы людей, внимательно и насмешливо разглядывавших его. Старый пожарник подошел вплотную к Волдырину, приказал:
— А ну, дыхни на меня!
Петр Глебович послушно дыхнул.
— Так и знал! Водкой разит от него, как из бочки. По пьяному, значит, делу нелегкая занесла тебя сюда? Кто такой? Говори!
Волдырин сообщил, кто он и откуда. Пожарники посмеялись над ним, показали ему на вагонетку, в которой он прибыл, и выпроводили его за ворота электростанции.
Петр Глебович ушел. Крадучись, прячась за придорожные кусты и деревья от встречных, он только перед рассветом добрался до поселка, вошел в свою комнату, повалился на кровать и, несмотря на сильную усталость, не сомкнул глаз до утра. Он вспомнил, как был у Гани, как бродил по полю и встретился с грузчицами, как прилег у картовой канавы; одного не мог понять — как это он попал в подтопку электростанции и едва не сгорел? «А что было бы, если бы отцепщица не подняла тревогу?.. — подумал Волдырин и сразу вспотел от ужаса. — Нет, не надо думать об этом! Не надо! Не надо!» Он вскочил с кровати, метнулся к окну и, припав лбом к стеклу, со стоном проскрежетал зубами и заплакал. «Боже, какая же это стерва забросила меня на вагонетку? Кому понадобилась моя жизнь?»
Скандальное приключение Волдырина окончательно вывело Долгунова из терпения. Парторг зашел к начальнику участка. Нил Иванович ходил по кабинету и поглаживал лысину, он был в сильном гневе. На письменном столе лежали желтый портфель, пачка бумаг, газеты «Правда» и «Красная звезда», стоял стакан с крепким чаем. Увидев парторга, Нил Иванович остановился, вскинул на него серые глаза и проговорил:
— Гм… пришел? Вот и отлично!