— Вот ее бы заставить тащить корзину!
— Она не меньше нас таскала.
Одни девушки ругали, другие горячо защищали Тарутину, говорили, что она хорошо поставит дело и с него работать на поле будет легко и радостно, не то что с пьяницей и сквернословом Волдыриным. О всех этих разговорах, происходивших в первые дни ее работы начальником поля, Ольга знала от своих подруг и не обижалась на тех торфяниц, которые были недовольны ею.
— Ничего, подружки, — говорила она, — они полюбят меня. Полюбят и ругать перестанут.
Многие девушки при Волдырине привыкли опаздывать на работу, и на это никто не обращал никакого внимания. Тарутина на собрании торфяниц заявила, что она как начальник не допустит никаких опозданий и прогулов. Когда некоторые девушки возразили ей, что сами начальники полей, техники и бригадиры часто выходят на работу с большим опозданием, а столовщики задерживают выдачу хлеба и обедов, Ольга ответила им, что она сама, как и прежде, будет выходить на работу вместе с бригадами, заставит соблюдать трудовую дисциплину и всех своих подчиненных и всегда будет заботиться обо всем, что повышает производительность труда.
«Прошла неделя, как я работаю начальником поля, — с удовлетворением сделала вывод Ольга, — а у меня ни одна девушка не опоздала. Техники стараются. Выработка бригад поднялась. Торфяницы видят, что и я стараюсь — защищаю их интересы. Вот надо еще облегчить их труд кое-какими техническими приспособлениями…»
Так, размышляя, она незаметно стала засыпать. Было тихо, только где-то звенел на бесконечно протяжной ноте назойливый комар.
Не успело солнце отделиться от земли, как Ольга и ее сорок бригад вышли на штабелевку торфа. Небо было ясное, синее. Торфяницы рассыпались по огромному простору поля, принялись выбирать сухой торф из змеек и клеток в корзины и носить его на плечах к бровкам, к местам штабелевки. Почва карт была сырая, ноги вязли в ней. Но девушки работали быстро и внимательно, стараясь как можно больше уложить торфа в штабеля и этим наверстать время, затраченное на чистку валовых и картовых канав. Ведь ими на эту работу было потеряно несколько дней. Особенно энергично трудились бригады Даши Кузнецовой, Кати Лукачевой, Люси Смеловой, Глаши Волковой и Зины Звягинцевой. Ольга, зная, что эти бригады не подведут ее, прошла к тем бригадам, работа которых не удовлетворяла.
— Неправильно начали кладку, — сказала она, подходя к одной группе штабелевщиц. — Неровно кладете, да и далеко бровки. Да и что-то вас очень много на кладке. Надо работать по инструкции!
Лишние девушки тут же ушли с штабелевки и стали носить торф.
— А штабель ваш выглядит как пьяный. Девушки, шнур есть? По нему бы и клали.
— Спешим все, чтобы больше сделать. Некогда возиться со шнуром-то! — поблескивая голубыми глазами, отозвалась полная, грудастая девушка в красном платочке, из-под которого желтели пряди косичек. — Глебович не требовал, чтобы мы штабелевали по шнуру.
— А я требую! — строго сказала Ольга. — Контроль придет и забракует вашу работу. Да и меня не погладит по головке. Как завершка выглядит? Ну, прямо верблюдом! Нет, девушки, это не работа. Когда шьете себе, небось делаете по фасончику.
— Знамо!
— Да еще украшаете подол платья красивыми оборками.
— Точно!
— Так вот, нужно, чтобы и штабель выкладывался точно, выглядел красавцем… и дождя не боялся! — пояснила Ольга.
Девушки хмуро смотрели на нее, скупо улыбались.
— А это что? Крошка? Зачем же вы ее на завершку навалили? Это, милые, никуда не годится! Дождь пойдет, она сляжется, напитается сыростью, и влага пройдет вниз — весь штабель отсыреет. Какое же это будет топливо для электростанции! Чтобы этого больше не было у меня! Немедленно снимите крошку!
Ольга подозвала бригадиршу, носившую с девушками корзину с торфом.
— Лена, ты опытная торфяница, хорошо понимаешь, что нельзя поднимать крошку на штабель. Как это ты допустила?
Лена покраснела, сердито взглянула на девушек, стоящих на штабеле.
— Поспешили, Тарутина.
— Спешить надо с толком, не во вред делу. А продухи как у тебя поставлены! Они уже сейчас завалились. А что осенью станет с торфом?
— Не заметила, — оправдывалась Лена. — Да и разве я могу углядеть за всеми девчатами? Знаешь, как они кладут? Сама, чай, была бригадиром.
— Я этого не допускала.
— Ладно, — сказала Лена, — постараюсь, буду глядеть. — И крикнула на своих девушек: — Эй вы, разини! Смотрите у меня, как продухи класть! Слезайте! Закладывайте новый штабель!