— Эх, да что и говорить, трудна наша работа! Ноги в грязи до колен. После такой работенки хочется поесть как следует, а харчишки твои украдут столовщики.
— Теперь не воруют. Долгунов поймал воров и под суд отдал.
— Это правда. Спасибо ему! Парторг у нас лучше отца родного, — вздохнув, согласилась Настасья Петровна. — А все же трудно нам.
— Вот и надумала я, что торф надо носить к штабелям не корзинами.
— А чем же, милая? — спросила Настасья Петровна.
— Если твоя бригада будет согласна, то я носилки маленькие закажу. И мы попробуем. Пойдет у нас дело скорее и легче, то наделаем их и для других бригад.
— И верно, начальница. Отчего же хорошего дела не испытать! Давай носилки, заказывай. Я поговорю с девчонками своими, и они не будут ворчать. Хотя новое приспособление в работе и лучше, но люди не так скоро отвыкают от того, к чему привыкли.
— Значит, договорились?
— Мы с тобой да не договоримся! Гляди, а уголки-то штабеля ты знаменито сложила! И так быстро! Да у тебя, Оленька, руки-то золотые. Спасибо за это! Вот бы мне угольщицу такую заполучить в бригаду, дело у меня пошло бы еще шибче.
— Ничего, пойдет, Петровна! Я сказала, что пришлю.
Тарутина осторожно спрыгнула со штабеля и пошла на соседние карты.
Техник Нюра Ногина встретила Ольгу. Поздоровалась с нею за руку. Ольга окинула опытным взглядом участок и осталась довольна. Лучший техник, Ногина поставила сушку и штабелевку торфа по всем правилам. Торф был сухой, как порох, карты сухие, без торфинок, даже блестели. «На ее карты можно через два дня пускать гидромассу», — решила Тарутина. Бригада работала дружно, с огоньком.
— Молодец, Ногина, приятно мне видеть твой участок! — сказала просто, с задушевностью Ольга. — Спасибо тебе!
Ногина зарделась и промолчала. На пожарной вышке подняли флаги.
— Обед! Обед! — раздались голоса девушек с карт.
Они быстро подняли корзины и устремились с ними к штабелям. Укладчицы спрыгнули шумно со штабелей и шагнули на бровку. Одни уселись на торфяные клетки, другие — прямо на зеленый ковер травы.
Девушки бригады Шуры Ртищевой не заметили, как пришла на их участок Тарутина, — они обедали на другой стороне штабелей. Ольга услышала, что они разговаривают о ней, хотела было выйти к ним, но ее удержала Ногина.
— Ольга, постой. В этой бригаде ничего плохого о тебе не скажут. Послушай. Да и мне интересно.
Ольга на минутку задержалась.
— Правда это или брешут, — разжевывая хлеб, проговорила маленькая, живая, с рябинками на личике Лена Огнева, — будто Аржанов Федька сейчас же деранул, как узнал, что начальницей у нас будет Тарутина.
— Так он и испугался ее! — усмехнувшись, сказала другая, лежащая на спине с закрытыми глазами. — Станут мужики слушаться ее, покажут ей фигу с маком!
— Почему не станут? — возразила Огнева.
— Девка ведь, девчонка. Никогда не было, чтобы на торфу девки начальниками были! Техниками — еще так. Не получится из Тарутиной начальник!
— Ну и дурья у тебя голова! — сказала сердито Огнева. — Затвердила: девка да девка, девчонка да девчонка. Что же, что Ольга девчонка? На девушках и бабах, глупая, весь торф нынче держится. Да что торф — вся работа в тылу. Где теперь девушки да женщины не работают! Они и начальниками, и директорами, и инженерами, и в милиции. Да где только нас, девушек, нет!
— Ничего у Тарутиной не выйдет, — заметила с клетки торфа женщина, держа на коленях горшок с пшенной кашей.
— Почему? — раздалось уже несколько голосов.
— Ольга не умеет ругаться, как Волдырин, вот поэтому и не выйдет у нее ничего, — насмешливо пояснила она.
Девушки фыркнули. Та, что сидела на торфяной клетке, рассмеялась и уронила горшок с колен. Он покатился и упал в канаву, погрузился на дно. Девушки захохотали.
— А ну вас к черту! — крикнула женщина, вскочив с клетки.
Горшок несло по дну коричневым потоком. Она побежала за ним по бровке и, не догнав его, вернулась на свое место и стала есть хлеб.
— Конечно, ежели мы не будем помогать Ольге, то у нее ничего не выйдет, — серьезно сказала Огнева.
— Нет, мы Тарутину поддержим.
— Своя она, как не поддержать!
— Верно, девушки! — подхватила Ртищева, молчавшая все время. — Глядите, сколько нас! Какими мы горами ворочаем! Куда повернем, там и будем.
— Точно. У нас у всех одна дорога.
— Правильно, правильно, девушки! — крикнула Ольга, выходя из-за штабеля вместе с Ногиной, — Дорога к лучшей жизни. Та дорога, на которую нас вывел Ленин и которой ведет партия.