— Нечего мне рассказывать, вы и без того все знаете. Я виновата… а вы поступайте, как найдете нужным, — промолвила чуть слышно, прерывающимся голосом Авдошина, не поднимая лица.
Голубева, сообщив о «деле» Авдошиной, тут же внесла предложение исключить ее из комсомола.
— Гнать таких надо из организации! — воскликнула она раздраженно. — Девка совсем потеряла бдительность, связавшись с диверсантом…
Члены бюро в большинстве согласились с Голубевой. Пока говорила Голубева и другие, Ольга не проронила ни слова. Видя, что Тарутина молчит, Голубева обратилась к ней:
— А ты, начальница, как думаешь? Согласна со мной и вот с ними? — и она кивнула головой в сторону членов бюро.
— Нет, я не согласна и не могу согласиться. А где у кого была бдительность, если уж говорить начистоту? Ты ведь какой год ходишь в секретарях? Разве ты раскусила «комсомольца» Аржанова? Соня его встретила только в этом сезоне. Ты знаешь, откуда этот Аржанов, кто он? Но знаешь! Я не раз говорила тебе о нем, а ты, вспомни, что отвечала? Я видела, что Аржанов хулиган, но тоже не разглядела в нем врага… Спрашиваю, Ира, где твоя бдительность? Почему не верила мне?
Голубева покраснела, насупилась. Другие девушки, члены бюро, выслушав Ольгу, насторожились. Каждая из них ожидала, что Тарутина может «выпалить» что-либо еще более резкое по адресу бюро. Наступило тягостное, неприятное молчание.
— Я… я виновата… Я уже вам сказала… Любое ваше решение в отношении меня приму как справедливое. Решайте! — нервно выкрикнула Соня и выбежала из помещения.
Соне Авдошиной вынесли строгий выговор.
Ольга Тарутина не возражала против такого решения бюро, но она и не голосовала за него, воздержалась. На другой день, встретив Авдошину в столовой, Ольга выразила ей свое неудовольствие тем, что та сбежала с заседания бюро.
— Этого тебе не надо было делать, — сказала она строгим тоном.
Сильно волнуясь, Соня выслушала Ольгу и ответила:
— Да, я нехорошо поступила, что ушла… А решение слишком мягкое. Это, наверно, все ты…
— Для другой было бы и слишком мягкое, но не для тебя. Для Авдошиной строгий выговор не безделица! Я знаю, какая ты комсомолка, знаю, какой из тебя может вырасти человек… Да это и не я внесла предложение…
Соня болезненно улыбнулась и, смахнув платочком слезинки с ресниц, пожала руку подруге.
— Ольга, я знаю, что проступок мой перед комсомолом велик, но ты не сомневайся во мне. Постараюсь работать и жить так, чтобы никто ни в чем не мог упрекнуть меня. Это так и будет! Даю тебе, Оля, слово!
— Я и не сомневаюсь, — твердо сказала Тарутина.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
У бровок, то опадая, то поднимаясь, как кружево, сверкала и шипела мутно-оранжевая пена. В канавах тихо журчала коричневая прозрачная вода. На картах поля Тарутиной гидромасса освобождалась от воды, быстро сгущалась и твердела. По ранее залитым картам ходил гусеничный трактор и резал на бруски торфяной пласт. Шедшие за ним бригады девушек укладывали куски торфа в змейки. На некоторых картах уже начался четвертый разлив гидромассы, в то время как начальники других полей еще не закончили уборку торфа второго разлива.
Частые дожди мешали. Нил Иванович, Долгунов и Лузанов почти не спали. Шла уборка топлива в штабеля. Когда другие начальники и парторги жаловались на погоду и на нехватку рабочей силы, Нил Иванович и Долгунов им ставили в пример Тарутину.
— Учитесь у Ольги Николаевны, как надо работать на поле! — гневно возражал им Нил Иванович, теряя в эти минуты свое обычное добродушие.
Нововведение Тарутиной привело поле, страшно запущенное Волдыриным, в прекрасное состояние.
Дня три тому назад побывал на образцовом поле и управляющий трестом.
Авторитет Ольги поднялся высоко, о ней говорили не только на участке Нила Ивановича, но и в тресте, на всех предприятиях Шатуры. Да и сама Ольга больше уже не волновалась, как в первые дни после назначения начальником поля. Спокойно и уверенно она со своими девушками увеличивала добычу топлива на своем поле.
По указанию Московского Комитета партии руководство предприятиями рекомендовало перенести опыт работы Тарутиной на другие поля и участки.
Ольга была в бригаде Кузнецовой, когда несколько дрезин остановилось против ее поля.
— Оля, гляди, сколько начальников-то спешит к нам! — с волнением крикнула Даша и указала на группу людей, вышедших из дрезины. — Зачем это их принесло?