— Отойди! — крикнула она. — Не отойдешь — циркуль на твоей голове сломаю! Что пристаешь, пес?
— Ой-ой! Хе-хе! — пятясь от Сони, озираясь по сторонам, хихикнул Волдырин. — Что говоришь, а? Подумала ли ты, девка, о том, с кем так говоришь? Подумай, пока не поздно, а то жалеть будешь. Так, так! Я тебе легкую работу, а ты циркулем? Спасибо! Это, значит, ты вместо благодарности? Ничего себе, хе-хе!
Соня отвернулась от него и стала работать.
— Нет, ты постой, постой, погоди, красавица! — закричал в ярости Волдырин. — Неужели ты думаешь, что между нами так-таки все уж и кончилось? Нет, голубушка, ты не знаешь еще Волдырина. Я здесь хозяин. Поняла?
Соня молча продолжала работать. Ее молчание окончательно вывело из себя Волдырина. Он побагровел, заорал, поднял кулак:
— Постой, говорю! Мне не нужна твоя работа! Можешь отправляться на поселок, ко всем чертям! Скажи Нилу Ивановичу, что ты мне не нужна здесь!
— Ну и пойду, — возмущенно отрезала Соня, и лицо ее покрылось красными пятнами, а черные глаза наполнились слезами.
Не оборачиваясь к начальнику поля, она швырнула циркуль в сторону и зашагала к поселку.
— Ишь злюка какая, непокорная! — цыкнул вдогонку ей Волдырин. — Ничего, миленькая, смиришься! Не таких, почище тебя учеными делали.
Соня, не оглядываясь, удалялась. Петр Глебович злобно глядел на нее. Решил, что это она сгоряча, одумается и вернется. Но Соня не вернулась. Волдырин выругался и медленно зашагал по картам. Незаметно для себя он очутился на соседнем поле, где работали бригады канавщиц — Ольги, Даши и Кати. Сдерживая злобу, Волдырин поздоровался:
— Здорово, девчата! Как работается?
Девушки промолчали.
— Медленно работаете, — сказал Волдырин и зевнул.
Девушки возбужденно заговорили:
— А разве не видишь как? Топоров не хватает, лопатами и руками кусты ломаем.
— Черпаков совсем нет. Разве это дело? А вы сидите там, в конторе, и зеваете!
— Что ж, девушки, поделаешь — война! — сказал Волдырин.
— Без вас знаем, что война, — возразила Даша и взглянула на молчавшую Ольгу. — Хорошие начальники все достают для своих торфяниц, а вот такие, как вы…
— Терпение, терпение! — пробормотал Волдырин.
— Терпение? — рассмеялась сердито Катя. — Сам-то ты не больно терпелив!
— А что? Что такое? — насторожился Волдырин.
— Да ничего, — уклончиво ответила Катя. — Хотела сказать, да раздумала.
— Нет, скажите, скажите!
— Да и то скажем! Вот зачем девушек нынче, ночью напугал со своей компанией? Зачем из барака выгнал раздетых да босиком на улицу? — Катя оперлась на лопату и передразнила Волдырина: — «Терпение!»
— Они сами убежали, — надвигая картуз на глаза, смущенно проговорил Петр Глебович.
Девушки приналегли на работу. Они вырубали кусты, вычищали из канав хлам. Петр Глебович растерянно глядел на Ольгу. «Молчит. Вот ее-то я и боюсь». И, желая сгладить впечатление от ночного скандала в бараке, он ухмыльнулся, ласково заглянул некоторым девушкам в лица, завертелся среди них. Те не обращали внимания на него, работали.
Волдырин поманил пальцем Дашу. Девушка неохотно подошла.
— Вот что, Дашенька, — начал ласково он. — Вчера мы действительно маленько выпили. Устали и выпили. Сама понимаешь, не старики мы. Правда, Федя хватил через край, выпил и пристал к вам… Хе-хе! Сознаюсь, нехорошо у него это вышло. Но он парень милейший. Познакомитесь с ним поближе, так сами увидите. К тому же комсомолец.
— Видно, этот парень не в комсомоле воспитывается, а у вас, — спокойно сказала Даша.
Волдырин, пропустив мимо ушей ее слова, продолжал:
— Ты ведь тоже, как Федя, комсомолка?
— Комсомолка, — ответила неохотно Даша, и глаза ее холодно посмотрели на Волдырина.
— Что этот пузырь говорил с тобой? — спросила Надя, рослая стройная девушка.
Даша передала весь свой разговор с Волдыриным девушкам, они возмутились.
Ольга и Даша с трудом протиснулись в контору и остановились у стены.
Дым папирос, цигарок висел в воздухе серо-зеленоватым облаком. Было шумно. Часто раздавались телефонные звонки. Нормировщики хрипло кричали в трубки, сообщая на предприятие дневные выработки бригад по всем операциям. Торфяницы, набившись в нарядную, стояли группками и разговаривали. Почти в каждой группе обсуждалось ночное похождение Волдырина и его друзей. Одни из девушек, осуждая безобразников, говорили, что это им не пройдет даром. Другие считали, что охальникам ничего не будет. Подсчитав процент выработки, начальники полей выкрикивали нормировщикам: