— Ну и выполняйте! Кто ж вам, директор, мешает? — заметила Шура и, блеснув сердито глазами, скрылась за спины девушек.
— На торф — мы! В колхоз — мы! На ремонт в МТС — мы! Вы что же, хотите семь шкур содрать с нас? — раздались голоса.
Никанор Васильевич, покраснев, встал и начал говорить, но в зале поднялся такой шум, что директор еще больше смутился и, растерянно взглянув на хмурое лицо Ольги, виновато сел. Девушки — одни добродушно, другие с раздражением — выкрикивали:
— Навоз вывезли, теперь тракторы вывози!
— Ремонтируйте сами! Нашел ласковых!
— Еще до торфа замотают, черти неладные!
— Девушки, довольно кричать-то, — обратилась к собранию Тарутина. — Кричите не кричите, а помочь МТС надо! Вот нас собралось больше тридцати, среди нас имеются неплохие слесари по ремонту сельскохозяйственных машин.
— Уж не ты ли, Ольга? — спросила ехидно Ариша.
— Я еду, — ответила Тарутина.
— И я еду, — сказала Глаша.
— И я, — присоединилась Даша.
— Вот это слесаречки!.. Директор, да они смеются над вами! — крикнула Ариша.
— Чтобы ускорить работу по ремонту, мы пригласим девушек, незнакомых с слесарным делом. Они будут только промывать и смазывать отдельные части машин, подносить… и ремонт у нас пойдет быстрее. Да не шумите! На базар, что ли, пришли! Неужели не понимаете, как серьезно дело?! Завтра утром мы должны отправиться в МТС, приступить к работе. Кто за это, поднимите руки.
— Что уж так, сразу, без обсуждения?
— Надо поговорить! — крикнула Шура, глядя на девушек.
— После войны, Шура, поговорим! — резко оборвала Тарутина. — Ты комсомолка?
— Не знаешь? — растерявшись и покраснев, отозвалась Шура.
— Не похоже что-то! Если комсомолка, то записывайся первой! — чуть улыбнувшись, сказала Даша. — Вот бумага. Подходи к столу.
Она взяла карандаш и расписалась, за ней Ольга, Глаша и Шура. Шум прекратился. Девушки, переглядываясь, быстро, одна за другой, стали в очередь к столу. Расписывались со смехом, шутками. Никанор Васильевич помолодел, с улыбкой посматривая на девушек. Сима, расписываясь, спросила у него:
— А будешь угощать ласковых чаем с шоколадом?
Директор привстал, серьезно ответил:
— Шоколаду нет, а конфет привез. Специально для вас.
— Смотри, директор, не обмани! — сказали хором девушки.
— Как это можно! Да я, — обиделся Никанор Васильевич, — я никого никогда не обманывал… Уж не обижайте старика.
На другой день, рано утром, Никанор Васильевич прислал в село три грузовые машины. Тридцать семь девушек погрузились на них и уехали.
В мастерской, в большом, крытом щепой сарае, остро пахло керосином. На цементном полу блестели части машин, возле них лежали маслянистые тряпки и пакля. Широкие двери были открыты. Ветер срывал снег с крыш. Он молочно дымился, застилал обнаженные деревья сада, сбегавшие под гору, к реке. Девушки молча работали у тракторов. В дальнем углу, за разобранным комбайном, жужжал токарный станок — на нем работала Глаша. Недалеко от нее три девушки в синих комбинезонах проверяли при помощи манометра радиатор. В нем булькала и шипела вода.
— В порядке! — сказала одна из них.
Высокая девушка с подвязанной щекой — у нее болел зуб — отняла насос, подняла радиатор и отнесла его к трактору, стоявшему у ворот.
— Ставь на место, — распорядилась Даша, — а потом я проверю.
Ольга с четырьмя подругами собирала отремонтированный комбайн. Она не заметила, как подошел к ней директор:
— Тарутина, у тебя золотые руки!
— В масле и бензине, Никанор Васильевич.
— Это правда, — согласился директор, — но все же они у тебя золотые. Не знал, что ты такая мастерица, а то поставил бы вопрос о назначении тебя техническим директором МТС.
— Не пошла бы я, Никанор Васильевич, — ответила Тарутина, — это дело не нравится мне, к другому тянет.
— Да и мы не думали, что Ольга слесарь, — сказала Ариша. — Не знаем, когда и где она этому делу научилась.
Тарутина прислушивалась к работе мотора.
— Зина! — обратилась она к худенькой, стройной девушке. — Закрепляешь подшипник, а вот эта часть при вращении задевает за корпус рамы. Раньше, чем закреплять, надо проверить.
— Это последний комбайн? — спросил директор.
— Да, после обеда и его соберем, — сказала Ольга.
— За комбайны я спокоен, а вот…
Ольга не дала ему договорить, оборвала: