Он взвыл и втянул голову в плечи.
— Не буду!.. Никогда не услышите! — Отплевываясь от лопавшей в рот и нос жижи, Аржанов вылез на бровку. — А теперь отпустите!
— Не торопись, миленок! — сказала Глаша. — Многие из нас среднюю школу окончили, мы уж не так некультурны и неделикатны в обхождении.
— Это я вижу, — проговорил Федька.
— Нет, миленок! — возразила Глаша. — Ты еще не все видишь.
Девушки громко засмеялись. Только Ольга и Соня не смеялись: первая стояла с каменным лицом и холодным взглядом, а вторая — в страхе, не чувствуя под собой земли, ничего не понимая, что происходит вокруг нее.
— Раз мы тебя, Федька, так неделикатно вываляли в гидромассе, — начала деловым тоном Глаша, — так мы тебя и выкупаем в канаве, в валовой. Давайте-ка, подруженьки!
Девушки с хохотом схватили парня за руки и за ноги, поднесли к валовой канаве и с размаху бросили в воду. Аржанов скрылся в воде и тут же вынырнул, фыркая, отдуваясь и работая руками и ногами, чтобы не окунуться опять с головой, он мутным взглядом уставился на хохочущих девушек.
— Федька, покупайся!
— Нас не ругай, что вода грязна! За это поблагодари своего дружка Волдырина! Прощай!
— Не вздумай еще раз скверно выразиться, а то будешь, как селезень, плавать до утра в этой канаве!
— Идемте, — позвала Ольга, — оставьте его!
Бригада тронулась к поселку.
— А как, девоньки, Аржанов не пожалуется на нас? — спросила Нюра.
— Кому? Долгунову? Так он ему, комсомольцу, за сквернословие такого жару даст, что он и про баню позабудет!
— Вот Волдырин не жалуется, как будто его из теплушки и не выбрасывали!
— И сорока тысяч как и не было.
— У него их и нет, девоньки.
— Эти деньги на собрании, когда станут подписываться бригады на танковую колонну, мы внесем от имени Волдырина.
— При чем тут его имя? — возразила Глаша. — Ведь эти деньги он выручил от продажи продуктов, взятых им у наших матерей. Так надо и сказать… Это же денежки — взятки Волдырина.
— Верно, — сказала Ольга, — но мы должны их внести от его имени.
— И все узнают, откуда у него такие деньги, — сказала Таня.
За разговором бригада незаметно дошла до поселка. Соня отделилась и молча повернула к своему бараку. Ольга остановила ее, обняла.
— Соня, ты недовольна, что девушки так обошлись с техником Аржановым? Он, пойми, стоит этого! Мы еще в селе дали себе слово, что сквернословов не потерпим. Так вот, сестричка, техник Аржанов должен пенять на себя…
— Я не защищаю Аржанова, — сказала смущенно Соня, — но он при мне никогда не ругался. Сегодня его что-то взорвало. Я еще ни разу в течение месяца не видела его таким.
— Да, взорвало, — улыбнулась Ольга. — Ну, до свидания, Сонечка! Поговорим об этом потом. А сейчас переоденемся, поужинаем — и спать. Уж больно мы устали сегодня — пятьсот тридцать процентов дали.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
В зале на стенах полыхали кумач и цветные плакаты. На одном плакате трактор, из-под его гусениц — куски торфа, они переходят в вихрь пуль. Лозунг: «Больше торфа добудешь — скорее фашистов погубишь!» Между плакатами натянуто красное полотно, на нем белым написано:
Дальше по стене — опять плакаты. На белом желтое солнце. Оно рукой показывает на часы. Новый лозунг: «Торф и солнышко — друзья, дорожи минутой дня!»
Здесь же и портреты знатных добытчиц торфа. В двери беспрерывно входят девушки. Они шумно рассаживаются по скамейкам, громко перекликаются: «Маня, иди, вот я! Иди ко мне!» Или: «Зина, как тебе понравился «Багдадский вор»?» — «Ничего, хорошо! Только я что-то ничего не поняла!» — «Феня, она не картину смотрела — проговорила с симпатией!»
Говор, выкрики и смех гудели в длинном зале. Соня ничего не могла разобрать в этом все больше нарастающем гуле. Она только видела, как переливались яркие, цветные платья. Прошли на сцену, за длинный красный стол, директор Завьялов, Нил Иванович, Долгунов, Лузанов, парторги и начальники полей.
«Где же это Варя? — глядя по сторонам, подумала Соня. — Просила занять место для нее, а не идет…» Наконец она увидела Варю, стоявшую среди девушек-техников, и позвала ее.
— Иди скорее сюда!
— А я тебя ищу и никак не могу найти! — отозвалась Варя и, блестя синими глазами, направилась к подруге.
— И ты в новом платье? — удивилась Соня, — Не отстаешь от техников! Да и завилась!